– Согласна. Именно поэтому я здесь, – сказала я, чуть склонив голову. – Дети в деревне сейчас бесцельно бродят, вместо того чтобы учиться. Это недопустимо, и я думаю, что вы, как и я, обеспокоены этим.
Его улыбка стала почти гротескной.
– О, безусловно. Однако, леди Харвис, разве вы не решаете этот вопрос? Мне казалось, вы привезли мастеров для постройки школы.
– Привезла, – ответила я сдержанно. – Но на это уйдет время. Школу достроят не скоро, а детям нужно учиться уже сейчас. И я нашла прекрасное решение.
– Да? – Боррель выпрямился, словно приготовился к чему-то неприятному.
– В деревне должны были одновременно построить и школу, и храм, – начала я, глядя прямо в его глаза. – Но мы оба видим, что получилось. Однако ваш храм просторный, светлый, тёплый. Здесь уже есть лавки. Почему бы не проводить занятия здесь, пока не достроят школу?
На его лице отразилась смесь ужаса и возмущения.
– Дети? Тут? Исключено! – воскликнул он, почти забыв о приличиях.
– Почему это? – спросила я спокойно, хотя злость бурлила уже у горла. Еще немного и взорвусь.
– Но это же храм, леди Харвис! – Он всплеснул руками. – Здесь проходят таинства и службы Единому!
– Не круглые же сутки, – парировала я. – Если я не ошибаюсь, службы проходят утром и вечером. Днём храм пустует.
Он открыл рот, будто хотел что-то сказать, но захлопнул его, не найдя слов. Наконец, после паузы, он выпалил:
– Дети шумные, неуправляемые! Храм – это место тишины и молитвы, а не учебная комната!
– Именно поэтому, – я подалась вперёд, чтобы подчеркнуть свои слова, – им нужно учиться. Чтобы они стали более дисциплинированными и воспитанными.
Он побагровел, его голос дрожал от гнева.
– Я… я не люблю детей! – выпалил он, словно отмахиваясь от чего-то неприятного. – Они дерзкие, громкие! Оставлять их здесь без родителей? Никогда!
Я смотрела на него, чувствуя, как во мне поднимается волна ярости.
– Тогда, может быть, вы подумаете, что вообще здесь делаете? – резко сказала я. – Если вы ещё не до конца распаковали вещи после переезда, это даже к лучшему.
Хотя несколько недель прошло, он уже точно обустроился. Но намек был отличный и я не преминула этим воспользоваться.
Его лицо исказила злоба. Он сжал кулаки и почти прошипел: