Когда этот мужчина успел завоевать моё сердце? Понятия не имею. Просто в один прекрасный момент я осознала: люблю. И всё тут.
Глаза Ивеса меняли оттенок: они то становились более голубыми, то уходили в зелень — один в один как волнующийся океан. Я прикусила губу, глядя на него, и медленно подняла руку. А если я дотронусь до его рогов? Вдруг получится объяснить через бета-колебания всё, что я испытываю?
Я потянулась пальцами к резонаторам. Ив стоял не шелохнувшись. Мне оставались какие-то сантиметры, чтобы прикоснуться, но в этот момент в коридоре мелькнула грудь одного из почётных охранников. Я моментально поднесла указательный и средний палец к виску, отдавая честь.
— Лейтенант-коммандер, мы можем идти?
— Да, разумеется, — не поворачиваясь, ответил Ив и уже мне: — До свидания, кадет Соколова. Желаю скорейшего выздоровления, вы показали себя на «Солнечном ветре» очень храбро.
И посмотрел так тепло-тепло, что внутри кто-то мёдом всё обмазал.
***
Когда «Межгалактический страж» состыковался с КС-700, моим телом и мыслями вновь завладела расчётливая Кристина-робот.
Я вышла из каюты и встала в очередь на стыковочный трап первой. Не очень культурно, и, по идее, вышестоящих по званию надо пропускать вперёд, но я демонстративно отставила костыль в сторону, и никто не сказал мне ни слова. Как только загудели воздушные фильтры шлюза, я развила неимоверную скорость и бросилась в медицинский отсек дока Бланка.
Во-первых, мне требовалось снять этот громоздкий гипс и заменить на что-то, с чем я бы смогла надевать обувь и так не бросаться в глаза. Во-вторых, я хотела, чтобы он удалил из анкеты пометку о ксенофобии, потому что сейчас, когда дежурные считывали мою идентификационную карту, отшатывались как от прокажённой. И всё это следовало сделать как можно быстрее, в кратчайшие сроки.
Док Адам Бланк, к счастью, оказался на месте. Он всплеснул голубыми руками с перепончатыми пальцами и воскликнул:
— Жабры и ласты, как ты похудела, Кристина! Тебя совсем не кормили в поездке?
Оказывается, он понятия не имел, что произошло в созвездии Каллисто, а потому охал и ахал, когда я созналась, что две недели сидела на вынужденной диете.
Снять пометку о ксенофобии из медицинской карты даже уговаривать не пришлось. Бланк сам потянулся к компьютеру, чтобы внести изменения в базу данных, а вот с гипсом я потеряла времени больше, чем планировала.
— Мне нужно снять этот безобразие. Оно привлекает слишком много внимания, — в пятнадцатый раз сказала я, чувствуя, что теряю терпение.
— Но это неправильно! И слишком опасно!
— Замените на любой фиксатор, повязку, пластобинт — что угодно, но так, чтобы я смогла надеть форменные ботинки и пройтись по станции без костыля.
— Зачем?!
Я схватила дока за полы халата и прорычала:
—