– Моррен! – с облегчением воскликнула она, когда в зал, пригнувшись в низком проеме, вошел Изергаст. – Арнелла уверяет, что может зарядить сердце Адалхорта, но я, разумеется, сомневаюсь.
– Я не уверяла… – начала я.
Миранда тоже вошла в зал и встала рядом со мной молчаливой поддержкой.
– Все же она слишком молода, да и уровень у нее куда ниже, чем у моего Родерика, – продолжила сокрушаться Линора.
– Уверяю вас, Арнелла способна и не на такое, – заверил Изергаст с иронией, которую, надеюсь, заметила только я. – Но вам, уважаемая госпожа Адалхард, лучше оставить нас. Тут может быть опасно.
– Но…
– Родерик поручил приглядывать за Арнеллой мне, я этим и займусь.
Имя Родерика производило на Линору поистине магическое действие, так что она послушно пошла к выходу. Задержавшись в дверном проеме, который для нее оказался вполне высоким, она обернулась и сказала:
– Я пока достану те картины, что ты просила посмотреть.
– Спасибо, – буркнула я.
Мне хотелось наладить отношения с будущей свекровью, но это оказалось таким скучным делом, что хотелось выть от тоски.
– Она тебя достала, – заметил Изергаст, когда шаркающие шаги женщины стихли вдали.
– Очень! – воскликнула я и прикусила губу, устыдившись порыва.
Но Изергаст лишь понимающе усмехнулся, обходя артефакт по кругу. Возле Миранды он слегка замедлил шаг и сжал пальцы, как будто едва сдерживаясь, чтобы не коснуться ее. Тем временем огонь плавно полился из моих ладоней, наполняя кристалл, и по темным колоннам побежали первые искры.
– Мой Родерик то, мой Родерик сё, – передразнил некромант. – Ужасно, когда человек циклится на ком-то одном, правда?
Миранда вскинула на Изергаста внимательный взгляд.
– Она уже очень в годах, – напомнила я. – Родерик ее младший ребенок, четвертый. Рендону лет пятьдесят. А ей, выходит, около семидесяти. К тому же она очень скучает по своему любимцу. Ее можно понять.
– Такая любовь кажется мне нездоровой, – продолжил он. – Такое чувство, что она на все готова ради него.
– Как и любая мать ради своего ребенка, – сказала я.
Пламя бежало все быстрее, и в зале стало светлее: в черных колоннах появились огненные прожилки – и это завораживало: словно кровь побежала по венам старого замка.