Его голос прозвучал холодно, но я ничуть не обиделась, хорошо понимая, с чем именно это было связано.
– Ты лишь подтвердила мои слова, – стальным голосом сказала Мариона. – Мой сын так и не научился выбирать женщин! Он падок на доступных пустышек, желающих погреться подле его мощи.
– Мама! – взбесился мистер Холл. – Ты можешь говорить обо мне все, что тебе заблагорассудится, но не поливай грязью Этель. Она не тянется к моей магии, я не нужен ей. Здесь все по-другому.
– Как же, – скривилась Мариона. – Ты либо слепой, либо глупец. Она едва дышит рядом с тобой. Всем своим жалким существом тянется к тебе, словно привязанная.
– Даже если и так, – гневно ответил матери Итан, – дело вовсе не в этом!
– А в чем же еще? – вскинулась Мариона. – Из-за всепоглощающей, болезненной любви к такой вот… – Не знаю, каким словом мать Итана хотела меня назвать, но взглянув в полные ярости глаза сына, проглотила нелестное обращение. – Однажды ты уже разрушил наш мир. И вот снова являешься ко мне и говоришь, что я должна помочь тебе исправить ошибку, совершенную твоей женщиной! Ты не учишься даже на собственных ошибках!
– Здесь все иначе, – сквозь зубы процедил маг. – Этель не моя женщина. Она просто человек, попавший в беду. Девушка, которая попыталась защитить меня, но невольно выдала мое имя тому, кому не следовало!
Гнев завладел Итаном полностью. Он тяжело дышал, говорил, с трудом не срываясь на крик.
– И это тоже результат твоей беспечности! Как я поняла, именно на тебя возложили огромную ответственность. Тебя сделали конфидентом. О чем они только думали? Эта должность подразумевает дисциплинированность, ответственность и терпение. Ты ни одним из этих качеств не обладаешь и твое появление у меня на пороге тому доказательство.
Мистер Холл сделал порывистый шаг к матери, но она ничуть не испугалась. Поднялась на ноги и встала прямо перед ним. Воздух вокруг нас словно сгустился, напряжение росло с невероятной скоростью.
– Итан, – позвала я. – Итан, посмотри на меня!
Не знаю, откуда взялась смелость, но я вклинилась между матерью и сыном, положила руку на грудь мага, прямо над сердцем, и вновь позвала:
– Итан!
Мистер Холл дернул головой, а потом медленно опустил глаза. Я прочитала в них столько боли и разочарования, сколько едва ли мог выдержать один человек. Пока он смотрел на меня, я чувствовала, как успокаивается его дыхание, как замедляется сердцебиение, как мистер Холл медленно расслабляется. Я посмотрела на него с мольбой, не желая дальнейшего развития конфликта. Да, Итан был прав, когда говорил, что я не должна обманываться на счет его матери, но с этим придется смириться.
– Вы глубоко заблуждаетесь, – сказала я, разворачиваясь к ней. – Ваш сын дорого заплатил за свои ошибки, он все еще платит за них. И вам неведомо, от чего ему пришлось отказаться и чего ему это стоило. Вы предпочли отстраниться, как делали всегда. Вы забыли о том, что у вас есть сын на долгие четыреста лет. Что ж, ваше право. Но теперь он пришел к вам с просьбой о помощи, и вы просто обязаны откликнуться.
– Почему из-за его ошибок я должна отступать от закона? – надменно спросила Мариона.
– Хотя бы потому, что он ваша плоть и кровь, – тихо ответила я, ощущая, как пальцы Итана касаются моей спины. – Никто не без греха, Мариона. Все совершают ошибки. И обычно родители изо всех сил поддерживают своих детей, прощают их и помогают вновь встать на ноги! Материнская любовь разве может быть другой?
На одно короткое мгновение мне показалось, что я увидела страдание в глазах матери мистера Холла. Что-то призрачное мелькнуло на ее лице, что-то вполне человеческое, способное навести на мысль, что у Марионы все же есть сердце. Только это что-то исчезло так быстро, что я даже подумала, не показалось ли мне.
– Возможно, законы Дриэна для вас важны и мы это уважаем, – продолжала я, – но вы говорили об ошибках и их исправлении. Мы как раз исправляем ошибку, мою ошибку. Мы хотим спасти невинных людей от заключения в Мерцающую башню. Их вина лишь в том, что они не глухие. Невольно услышав имя конфидента, они подверглись смертельной опасности. Их семьи будут страдать. Это несправедливо! Я произнесла имя конфидента, сама того не понимая, и его тихая жизнь пошла прахом. Так в чем вина жителей Дриэна, беззащитных перед моей оплошностью и законом Дриэна?
Мариона долго смотрела на меня. Не знаю, о чем она в этот момент думала, но мне хотелось верить, что мои слова затронули хоть что-то в ее на первый взгляд черствой душе.