Мистер Гаррисон указал на нужную дверь, и я поспешила к ней. Снова постучала и, когда мистер Аддерли вышел, поспешила объясниться:
— Едем в участок, инспектор. Прямо сейчас. — Инспектор удивленно взирал на меня и собрался уже ответить, но я ему такой возможности не дала. — Вспомните о ювелире и профессоре, мы не успели. Маг все время был на шаг впереди! Если мы будем ждать до утра, то живым сутулого Мо можем уже не застать.
Всего несколько секунд понадобилось мистеру Аддерли, чтобы обдумать мои слова, а потом он кивнул и поспешил одеваться.
Дорога до участка показалась мне бесконечной. Я постоянно ерзала на сиденье, то и дело высовывалась в окно и комкала в руках перчатки. Инспектор хмуро смотрел перед собой. О чем он думал, оставалось только догадываться. Пока мы одевались, мистер Гаррисон велел подготовить экипаж, принадлежащий поместью. Он был похож на изысканную карету прошлых лет, но внутри обит уже современными материалами. Здесь оказалось довольно удобно. Мы с мистером Аддерли сидели друг против друга, но старались не встречаться взглядами. Снова оказавшись с ним наедине, я испытывала неловкость, будто все, что произошло несколькими часами ранее, приснилось, и теперь мне стыдно за такой интимный сон. Я все еще ощущала губы Артура на своих и помнила, как сердце вспорхнуло от счастья. Это был мой первый поцелуй, по крайней мере, в той жизни, которую я помнила. И это оказалось так прекрасно. Ничего прекраснее и быть не может, но я опасалась, что инспектор не разделяет моих чувств. А если этот жест был продиктован лишь порывом? Если он уже пожалел об этом? Ведь стоило нам встретиться в коридоре, как его обращение ко мне вновь стало сугубо официальным. Я понимала, что фантазия сама диктует мне эти страхи, но спросить напрямую считала чудовищно неприличным.
Чтобы хоть как-то отвлечься от переживаний, я погрузилась в размышления о том, как разговорить сутулого Мо.
— Если вы не возражаете, — прервал Аддерли мои размышления, — я сам озабочусь покупкой билетов на поезд. Когда вы считаете нужным выехать?
Инспектор все так же не глядел на меня, что не могло не расстраивать. Я сглотнула подступивший к горлу ком, пытаясь справиться с обидой и разочарованием, и обдумала его вопрос:
— Завтра вечером, думаю, будет в самый раз. Сегодня прием у мистера Хардмана, и мы вернемся довольно поздно. Нужно отдохнуть и успеть собрать вещи.
Я говорила сухо, стараясь не проявлять каких-либо эмоций, чтобы, не приведи господь, не выдать своих тревог. Инспектор это заметил, поднял голову и всмотрелся в мое лицо, прищурив глаза. Теперь я намеренно избегала его взгляда. Все это походило на игру в кошки-мышки, но мне очень не хотелось выдавать своих чувств, чтобы не выглядеть глупо. Конечно, я понимала, что инспектор — человек очень ответственный и сейчас его волнует только расследование и предстоящий допрос, но все же легкая холодность не ускользнула от меня.
— Мисс Хоггарт… — Ну вот, снова обратился официально, а как бы мне хотелось услышать свое имя из его уст. А если он не хочет теперь называть меня по имени? Оно же не мое. Ох, так вот что делает с людьми любовь? Сводит с ума?! — Я много думал и хотел бы предложить вам кое-что… правда, не знаю, как именно вы отнесетесь к моим словам… Дело в том…
Чем медленнее он подбирал слова, тем тревожнее и неуютнее мне становилось. Почему-то решила, что мистер Аддерли хочет сказать что-то крайне неприятное и боится меня обидеть. Я скрутила в руках несчастные перчатки и затаила дыхание.
— Ох… — выдохнул он и тоже заерзал на сиденье. Инспектор явно нервничал, и мне все меньше это нравилось. — Как же трудно говорить об этом. Ладно, тянуть нет смысла.
Мужчина поднял глаза и поймал мой взгляд:
— Как вы отнесетесь к тому, что в путешествие мы отправимся как семейная пара?
Если бы я умела свистеть, я бы свистнула, а так просто застыла с открытым ртом, ощущая, как сердце срывается в пропасть. Голова пошла кругом, и даже захотелось расстегнуть тугой воротник блузки, чтобы стало легче дышать. Вот это поворот!
— Вы… вы… что, сейчас делаете мне предложение? — едва шевелящимися губами спросила я у него.
Инспектор побелел, округлив глаза, приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, а потом снова его захлопнул. В этот миг он выглядел как провинившийся мальчишка: смущенным, растерянным и виноватым.
— Прошу прощения, мисс Хоггарт! — пылко выговорил он.
— За что?
— За явную двусмысленность моих слов. Я вовсе не то хотел сказать.