– Что стряслось?
– Понимаю, что это звучит просто по-дурацки, – призналась я. – Но кто-то свистнул все мои платья.
Зельевар вдруг расхохотался так беспечно, что мне тоже стало намного спокойнее. Да, мои вещи украли, но ничего страшного. Хотя бы пальцы целы.
– А, это с тобой знакомится Ульрих, – объяснил Джеррит. – Наш замковый дух. Живет тут с десятого года новой эры, считает себя полновластным хозяином, но серьезно не вредит, скорее шутит. Сейчас он уже подбросил тебе что-то новенькое, и это обязательно надо надеть и носить несколько часов.
Я представила жуткую ветошь, которую Ульрих повесил на плечики в шкафу и невольно поежилась.
– И часто он так шутит?
– Вовсе нет. Это, как говорят студенты, прописка. Приветственная шутка. Если ты примешь ее с достоинством и уважением, то Ульрих больше не будет шутить. А если нет… Ну ты же не хочешь, чтобы вся мука превратилась в мышиный помет? А вместо изюма появились полные мешки углей?
Все это выглядело по-дурацки. Призраки в зеркалах, замковые духи… Впрочем, в моей академии тоже был призрак пьяного монаха, который всем подносил стаканчик из ректорских погребов. Выпьешь – и никаких проблем на сессии не будет. А не выпьешь, так пеняй на себя, минимум две пересдачи тебе гарантированы.
– И сколько я должна носить это платье? – поинтересовалась я.
– Сегодня в течение дня, – ответил Джеррит, водя пальцами по коже пострадавшей руки. – Я определенно хочу увидеть, что именно тебе приготовил старина Ульрих.
Я вздохнула, и мы пошли в мою комнату.
– Что он обычно готовит? – спросила я, поднимаясь по лестнице. Джеррит пожал плечами.
– Это неправильный вопрос. Правильный: где он все это берет? Анне, например, он приволок новенький наряд крестьянки из времен короля Трауба. Я удостоился рыцарских лат. А тебе…
Я открыла дверь и сразу же увидела алое платье, торжественно выложенное на кровать. Казалось, что в комнату влетела экзотическая птица и опустилась на покрывало, раскинув крылья.
Платье даже пахло. Почему-то липовым цветом с нотками арбуза.
– Ну это еще не так плохо! – весело сказал Джеррит. – Кажется, наш Ульрих забрался в костюмерную какого-то театра. Давай-ка надень скорее, нужно выразить уважение.
Зельевар остался за дверью, а я принялась переодеваться. Сняла поварскую форму, надела платье, затянула все крючки и шнурочки – будь благословенна та мода, которая позволяет одеваться самой, без помощи служанки. Повернулась к зеркалу и вздохнула.
Ярко. Свежо и смело. Плечи, грудь и шея открыты намного сильнее, чем позволяет мода, но некая недосказанность сохраняется – это не декольте чуть ли не до пояса в платье Анны.
Я представила ее, разодетую, словно крестьянка, и не сдержала усмешки. Открыла дверь, впуская Джеррита, и спросила:
– Ну как?