Киш лорен – самый вкусный из открытых пирогов. Нежный, ароматный, он производит одинаковое восторженное впечатление и в праздники, и в будни. Войдя на кухню и заглянув в морозильный ларь, я увидела там тесто: домовые сначала соединили муку и масло, нарезав его кубиками, перетерли лапками в крошку, а потом добавили яйцо, соль и ледяную воду и собрали тесто в шар. Один из домовых старательно нарезал филе лосося, второй чистил розовые помидорчики.
– Какие вы умнички! – похвалила я. – Прекрасное тесто! И заготовки хороши!
Домовые весело заулыбались: похоже, прежние повара не имели привычки хвалить их. Вигвард спрыгнул со скамейки и подбежал ко мне с поварешкой в лапке.
– И бульон для супа уже сварили, – сообщил он, снова боднув меня лбом. – И пенку с него снимали, как следует!
– Вот вы молодцы! – одобрила я. – Ну что, за дело!
А дела нам всем хватало. Мы приготовили зажарку для супа: свеклу, лук и морковь. К зажарке я добавила лимонного сока – так у супа будет пряная кислинка и насыщенный красный цвет. Вигвард сосредоточенно смотрел, как я выжимаю лимон, и сказал:
– А раньше лимончик не клали. Суп по цвету был, как тряпочка.
– Ну допустим, не как тряпочка, не надо так говорить про еду, – посоветовала я. – Но куда же свекольный суп без яркости, правда?
Потом дела пошли так быстро, что у меня не хватало времени перевести дух. Одно дело готовить на кухне для семьи и совсем другое – стряпать обед для целой академии. Без домовых я бы точно не справилась: но вот нашими общими стараниями свекольный суп с говядиной багровеет в сверкающих кастрюлях, киш лорен пыхтит в духовке, а куриное филе, нарезанное аккуратными кусочками и соединенное с красным перцем, чесноком и восточным соусом, томится на сковороде. Я проверила рис – он лучший друг такой вот курочки – и со вздохом опустилась на скамью.
– Вот мы молодцы, правда? – сказала я, и домовые довольно закивали. – Но надо что-нибудь придумать, чтобы мы с вами так не уставали.
Домовые переглянулись. Я хотела было рассказать им о том, как была устроена кухня в академии, где я училась прежде, но не успела – вошел человек с таким угрюмым и желчным лицом, что сразу стало ясно: пришли проблемы.
Пора его свежести и молодости миновала: незнакомец приближался к пятидесяти. Каштановые волосы были идеально уложены, сухое, гладко выбритое лицо выглядело угрюмым, круглые очки с синеватыми линзами так и сияли, невысокое худое тело было затянуто в темный костюм наподобие тех, что носят могильщики. И веяло от этого человека несокрушимым и постоянным соблюдением всех правил, словно он сам был не живым существом, а каким-нибудь кодексом уставов и уложений.
– Новая повариха, – произнес он и протянул мне книгу в коричневом переплете. – Эмма Аутенберг. Вот постановления и правила работы на кухне, ознакомьтесь.
Он рассматривал меня так, словно я была не живым существом, а каким-нибудь монстром в багровом наряде.
– Благодарю вас, – откликнулась я с улыбкой. – С кем имею честь?
– Филипп Вайдфогель, заведующий хозяйством Дандевара, – представился незнакомец с таким видом, словно моя улыбка вызывала у него зубную боль. – Отчеты по износу утвари, употребленным продуктам и моющим средствам будете предоставлять мне ежедневно после ужина. Вчера мы все пропустили. Все поставки организуете только через меня. Кухню и кладовые уже осмотрели? Что нужно дозаказать?
Я вздохнула.
– Да, господин Вайдфогель, я составлю вам список. Пробу с обеда снимать будете?
Завхоз посмотрел на киш лорен, который домовые как раз вынимали из духовок, и пирог, кажется, съежился под его взглядом.
– Обязательно, – произнес Вайдфогель и взялся за вилку и ложку.