От пирожков к стылому небу поднимался ароматный парок.
Если и вспомнился мне некстати давешний сдобный зарок, то я быстро эту мысль думать перестала. Откушав и запив снедь обжигающим чаем, добытым из термоса, я вытерла губы салфеточкой и принялась ждать. Ветер крепчал, поднимая волны. До меня брызги не долетали, а вот публике, толпящейся внизу, приходилось несладко. Особенно Наталье Наумовне. Потому что наряд кузины, хорошо мне знакомый, осенней погоде соответствовал мало. Летнее платьишко было, легкое, муслин да кисея многослойная. Что ж она себя не бережет?
— Кыс, кыс…
Я обернулась. Из-за валуна мне махал какой-то мужик, будто сошедший с деревенской пасторали, огромный, белобрысый, в куртке толстого серого сукна, сапогах с раструбами и круглой шляпе с узкими полями — в таких предпочитали выезжать на охоту берендийские помещики.
— Кошку здесь не видали, барышня?
— Не видала!
Пароходик уже подходил к заливу, мне было видно его невооруженным глазом.
— Ступайте, любезный, — приказала я решительно, выбираясь из многослойности пледа.
— Котик здесь уж больно любопытный шастает, — проигнорировав просьбу, мужик обогнул валун и стал спускаться ко мне, разбрасывая сапожищами белесую гальку. — На камышового повадками похожий.
Я уже снимала палантин и укладывала его между камней, вместе с остальной поклажей и сложенным стулом. Сцена должна быть свободной.
— Может, вам нужна помощь?
— Еще один шаг, любезный, и я кричать буду! — ответила я весело и зло. — Убирайтесь!
Он нерешительно остановился.
— Но позвольте…
— Не позволю! Ума не приложу, как должен выглядеть камышовый кот, но, если это трехцветная бестия с бандитским выражением морды, то он за вашей спиной.
— У вас здесь пикник?
Он не обернулся, а зря. Потому что кот, размером с крупную охотничью собаку, сжался в комочек, явно с целью атаковать.
Я быстро вскинула к лицу подзорную трубу, в этот момент солнце выглянуло из-за низких серых туч.
— Ложись! — проорала я зычно, тряхнула головой, пустив по ветру копну распущенных волос.
За моей спиной, судя по звукам, кипела нешуточная битва. Кот визжал, как могут визжать только дерущиеся коты, мужик кряхтел и охал, я не отводила взгляда от пароходной палубы. Князь Кошкин, кажется, тоже о важности первого впечатления знал. Он стоял у борта подбоченясь и молодцевато подкручивая ус, эполеты сверкали, шнуры, коими в преизбытке был расшит его доломан, трепетали на ветру, кивер на голове держался как приколоченный.