— Берите свою няньку, Серафима Карповна, да не мешкая с острова отплывайте на материк.
— Это угроза?
— Предупреждение. Демон Крампус здесь на ведьм охоту затеял, так что вам лучше будет подальше обретаться.
Он что же, решил, что я ведьма? Я? Вот ведь умора! Сложив бровки домиком, я кокетливо протянула:
— Отбуду, всенепременно. Дела свои закончу и сразу же.
— Не закончите. — Иван Иванович пружинисто поднялся со скамьи, отчего возвысился напротив меня горою. — Вы же барышня умненькая, заранее все обычаи берендийские изучили, те, что древнейших дворянских родов касаются.
Я, не понимая, к чему он ведет, отступила, чтоб не запрокидывать голову.
— Предположим, нет.
— Праотцы осторожны были, чистоту крови блюли. Указом Берендия Первого, который первый камень берендийской государственности заложил, предписывается ближнему кругу с осторожностью браки заключать. Чтобы ни нави какой, ни прочей чужеродности дорогу к трону не открыть.
— Тому указу сто лет в обед.
— Четыреста, но его никто не отменил. Невесту перед венчанием консилиум из чародеев да лекарей осматривать будет. На предмет навьих снастей либо ведьмовских меток.
— Снастей? — Я покраснела.
Зорин грустно кивнул:
— Не выгорит ваше дельце, госпожа купчиха, еще и позору хлебнете.
Мне захотелось драться, вцепиться собеседнику в лицо когтями да не отпускать, пока о пощаде не взмолится.
— С чего вы решили, что мое дело с замужеством связано? Это… нелепо, нелепо и оскорбительно.
— Ах, Серафима, бросьте. Про ваши матримониальные планы на острове только что глухой и слепой не знает. Наталья Наумовна, голубица кроткая, жаловалась давеча, как вы ее в компаньонки зазывали, чтоб с дворянами знакомство свести.
Давеча? Когда только успела? Голубица!
— А прислуга сплетничает, что вы всем кавалерам от ворот поворот указываете, принца под парусом ждете. Барышню Абызову-де каждодневно цветами да конфетами чуть не по маковку осыпают, а она знай себе фыркает.
— Я смотрю, вы плодотворно вечер после нашего прощания провели.