— А как это удалось тебе? — улыбнулся медджай, рука которого покоилась на золоченой рукоятке меча. — Может быть, придет тот день, когда мы с удовольствием поделимся друг с другом впечатлениями… а теперь мы должны расстаться. Я приношу вам свою скромную благодарность и благословения от всего моего народа и от себя лично.
— Принимается, — добродушно усмехнулся Рик.
— Все это, конечно, замечательно, — вставил свое слово Джонатан, — но только все те сокровища, которые мы искали, теперь навсегда похоронены под песками Сахары.
— А почему бы вам, не отправится вместе с нами в Каир? — предложила Ардет-бею Эвелин.
— Город не для меня, — возразил воин. — И у меня еще есть долг.
— Какой долг? — поинтересовался О"Коннелл.
— Я должен вернуться к своему племени. Медджаи снова будут охранять эти пески. Ведь под ними покоится Тот, Чье Имя Не Называется.
— Я не думаю, что он когда-либо вернется, — склонив голову, предположил Рик.
Но Эвелин не разделила его уверенности:
— «Смерть — это только начало» — это были его последние слова. Мне кажется, что следить за этими песками — не такая уж вздорная мысль.
Ардет-бей снова поклонился:
— Пусть Аллах улыбается, глядя на вас сверху. — С этими словами он сел на верблюда и ускакал.
— Надо же, «Аллах улыбается», — фыркнул Джонатан. — А я-то думал, что он верит в те древние божества. — И он в раздражении наподдал ногой песок.
О"Коннелл снисходительно похлопал англичанина по плечу:
— А что тебя, собственно, беспокоит, дружище? Мы спасли женщину, победили злодея. Разве не так?
— Все это так, но где сокровища? Пусть аллах улыбается, глядя на мой голый зад. Я бы в любой момент обменял его благосклонную улыбку на пригоршню золота.
— А я бы нет, — ответил О"Коннелл, глядя на сияющее лицо его прекрасной сестры. Легкий ветерок пустыни развевал подол ее черного платья и играл густыми каштановыми локонами.
О"Коннелл ощущая себя настоящим героем, подхватил Эвелин на руки и приник к ее губам долгим чувственным поцелуем. Она ответила ему с той же пылкостью, ничуть не походя в эту минуту на скромного библиотекаря. Она еще не знала, что очень скоро ее назначат первой в истории женщиной-хранителем знаменитого каирского Музея древностей.
— Замечательно! — взбираясь на верблюда и искоса поглядывая на влюбленных, фыркнул Джонатан.
Их поцелуй длился целую вечность, а за ним последовал еще один. Наконец Рик вскарабкался на верблюда, устроил Эвелин за своей спиной, и они принялись любезничать и ворковать, вызывая у Джонатана приступ тошноты.