— Что?… — начала она и запнулась.
Тяжело дыша, Джонатан раскрыл свою ладонь, на которой лежала заветная шкатулка.
— Я успел вытащить ее, — сказал он, явно гордясь тем, что талант карманника пригодился ему в столь критические минуты.
— Давай сюда книгу! — приказала Эвелин брату, а сама быстро превратила шкатулку в ключ с восемью металлическими «лепестками».
— Тебе это больше не понадобится, — обратился Джонатан к отрубленной руке и вынул из безжизненных пальцев драгоценную книгу.
А у алтаря, по-королевски величественный и непобедимый, Имхотеп наступал на едва держащегося на ногах О"Коннелла. Крепкая рука Верховного жреца ухватила Рика за горло и вздернула его тело в воздух.
Эвелин встала на колени над принесенной Джонатаном книгой, уверенно вставила ключ в пазы замка, и книга с характерным шипением раскрылась. Ее брат держал книгу, пока девушка торопливо перелистывала тяжелые золотые страницы, отыскивая нужное заклинание. Она бегло просматривала иероглифы, тут же переводя их с неимоверной скоростью…
О"Коннелл обвис в руке мумии, как тряпка, и почти утратил способность к сопротивлению. Зловеще усмехаясь, Имхотеп обратился к нему на древнеегипетском. Эвелин была слишком занята, чтобы помочь Рику с переводом. Однако затуманенных мозгов О"Коннелла хватило, чтобы понять смысл сказанных ему слов.
— Мне кажется, что с твоим другом уже покончено, — мрачно изрек Джонатан.
— Никогда! — вспыхнула Эвелин и закричала: — Держись, Рик! Держись!
Однако держаться О"Коннеллу не составляло труда, поскольку его держала мумия. И не просто держала. Пальцы Имхотепа стали сжиматься. Рик кашлял, задыхался, его тело раскачивалось, а мозг обволакивала
темная пелена. Он то терял сознание, то снова приходил в чувство…
О"Коннеллу вдруг вспомнилась каирская тюрьма. Вот он беспомощно барахтается в петле, а она затягивается на шее все туже и туже… И весь мир становится красным, потом черным… А может быть, это все лишь последний сон? Финальный кошмар, пригрезившийся ему перед самой смертью? Может быть, он сейчас болтается на виселице — обыкновенный умирающий дезертир из Иностранного Легиона?..
Эвелин стояла перед книгой, которую держал Джонатан и, сверля ненавидящим взглядом Того, Чье Имя Ио Называется, убивающего любимого ею человека, громко и отчетливо произнесла:
— Кадиш мал!
Имхотеп замер, ослабил хватку и уставился на Эвелин сверкающими от злобы глазами. Но Рика он не выпустил.
А девушка заметила в гневном взгляде Имхотепа страх. В его глазах явно заметался страх.
— Кадиш мал! — закричала она так громко, что эхо принялось разгуливать под высокими каменными сводами. — Паред ус! Паред ус!
Отшвырнув О"Коннелла как ненужную вещь, Имхотеп сосредоточил все внимание на Эвелин. Теперь в его облике не осталось ничего величественного или угрожающего. Неподдельный страх так же ясно читался на его лице, как и иероглифы на золотых страницах Книги Амон-Ра. Произнесенное заклинание обрекало Имхотепа на гибель.
Откашливаясь и отплевываясь, О"Коннелл с трудом встал. Внезапно Имхотеп обернулся и в ужасе уставился на лестницу. Из арки, которой заканчивался туннель, неожиданно вырвался сильный порыв ветра. Однако это движение воздуха, всколыхнувшее одежды Имхотепа и подол платья Эвелин, было вызвано вовсе не мумией.