– Мы привезли лучшие ткани, – с радостным воодушевлением заметили модистки, а я увидела мотки белых кружев, переливы атласа и сверкание фатина.
Роскошный старинный каталог открылся, пока я выбирала модель.
– Прибыл свадебный художник, – послышался голос Марии.
Так, погодите! Здесь есть даже фотография! Зачем ху…
В комнату чинно вошел дядька с мольбертом.
– А можно обойтись фотографией? – спросила я, пока модистки разворачивали модный лагерь и доставали тесемки, жемчужины и что-то вроде магической швейной машинки с красивой золотой надписью “Лингер”.
– О, что вы! Это древняя свадебная традиция! – засуетилась Мария, помогая художнику расположиться в комнате. Он открыл потертый кожаный чемоданчик и стал доставать краски, глядя на меня то так, то эдак. Потом он поднял в воздух кисть, нахмурил брови, словно что-то измеряя. Сам себе хмыкнул и принялся делать какой-то набросок угольком.
– Мадам,– налетели на меня, увлекая на пуфик.
Вокруг меня началась такая канитель. Кто-то что-то прикладывал, отмерял.
– Анмалусское кружево! – слышала я просьбы, – Шпильки! Булавки!
Я уже стояла в панталонах и маечке, стараясь соблюдать спокойствие и умиротворенный баланс нервов.
– Несите каркас! – слышала я голоса и шелест ног по ковру. – Мадам, повернитесь сюда…
Я терпеливым медведем повернулась на пуфике. Вокруг моей талии уже скололи каркас для юбки.
– Мадам, не двигайтесь! – послышался шелест голосов, а я посмотрела на часы.
“Ангажмент из газона? Бустл какой? Может, тюрнюр?” – слышала я шепот. Мне казалось, что швеи собрались вызвать дьявола. Не удивлюсь, если дьявол явится модный.
Я поглядывала на художника, который что-то старательно малевал. Он сосредоточенно сопел, а потом бросал на меня взгляды и снова погружался в работу. Я вспомнила портреты страдальческих дам, которые видела почти везде. Они висели и во дворце, и в доме у Адриана, и в старом поместье. Такое чувство, словно она только что родила, а потом села позировать.
Вокруг меня что-то шуршало, а я чувствовала, как остатки моего терпения мечтают кого-то задушить. Как модницы часами занимаются этим? У меня никакого зубовного скрежета не хватает!
Я понимала, что у меня свадьба. С Адрианом. При мысли о нем, сердце потеплело и стало биться чаще. Его имя – настоящая магия. Адриан. Оно заставляет меня поверить в то, что все будет хорошо, что я под надежной защитой. Оно вызывает у меня светлую, искрящуюся как шампанское, любовь.
Но даже мысли об Адриане, странные волнующие мысли о первой брачной ночи, которая обычно идет сразу после свадьбы, не могли полностью изгнать раздражение от этой суеты вокруг меня.
Набравшись терпения, я послушно вертелась, наклонялась, поднимала руки. Если вот прямо сейчас мне под руку подвернется Ландар, я убью его! С особой жестокостью!