– Ты попробуй думать о хорошем, – улыбнулся Адриан. Он говорил полушепотом, а я смотрела на уютный камин.
– О чем? – устало спросила я. – Шали королеве не готовы, завтра свадьба, а я боюсь, что устроит Ландар. Понимаешь, я живу, как иголках. Каждый день я ожидаю какой-то подлости. И мне кажется, что его подлость уже переходит все возможные границы…
Я зажмурилась, как вдруг почувствовала его руки, которые берут мои и кладут себе на колени. Осторожно, привлекая меня к себе, Адриан положил мою голову себе на плечо.
– Все будет хорошо, – произнес он. – Я не хочу уподобляться Ландару. Строить козни и плести интриги. Я к такому не привык. Мне проще убить сразу. Единственное, что меня пока останавливает, это жертвы среди мирного населения.
– А меня останавливает то, что ты можешь погибнуть! – прошептала я, глядя ему в глаза. – Ведь исход поединка неизвестен!
При мысли о том, что Адриан падает с небес на землю, а я вижу это, словно наяву, у меня перехватило дыхание.
– Пожалуйста, – прошептала я, цепляясь рукой за его одежду. – Не сражайся с ним. Пообещай!
– Я не могу обещать, – произнес Адриан, нахмурившись. – Рано или поздно дело этим закончится. Не сегодня, так через месяц. Мы знали об этом еще, когда были маленькими. Когда ее величество, улыбаясь, смотрела на нас и называла нас дорогими племянниками. Об этом шептались во дворце, зная, что у королевы нет своих детей, и один из нас станет ее наследником. “Тетя Виттория, я не хочу быть королем!”. “Ты еще передумаешь, мальчик мой!”, – однажды сказала ее величество. – “Однажды ты поймешь, что корона – это не добровольный выбор. Это вынужденная мера”.
Кристиан снова занервничал, а я поняла, что мои чувства снова передались ему. Он чихнул так, что осветил вспышкой все до потолка. Мой огнеметушка… Я вздохнула. Успокоиться пока не получалось. Как я не пыталась себя перебороть, это напоминало попытку остановить несущийся на полной скорости поезд.
В какой-то момент я старалась сосредоточенно думать о хорошем.
– Ну как? – робко спросила я. – У меня получается?
Маленький Кристиан ворочался и что-то угукал.
– Нет, – вздохнул Адриан. – Он все еще нервничает.
Я и сама слышала, как малыш хнычет. Взяв сына на руки, я расхаживала по комнате и пыталась петь колыбельную. Голоса у меня не было. Но слух был. Поэтому каждую фальшивую ноту я слышала и стыдилась.
– Баю баюшки баю, – пела я, слыша, как все три выстрела прошли мимо нот. – Не ложися на краю…
Адриан облокотился на диван и подложил руку под подбородок, слушая колыбельную с явным интересом.
Я прокашлялась от торжественности момента. Сейчас мне очень хотелось петь, как оперная дива.
– Придет серенький волчок… – пропела я, поглядывая на Адриана. – И укусить за бочок… А-а-а-а-а! А!
Не знаю, что страшнее было, приход волчка с последующим укусом или мое чуть хрипловатое пение, но эффекта не было. Других колыбельных я, увы, не знала. Ну не готова я была к материнству! Если бы мне сказали заранее, что я окажусь в другом мире и тут же стану мамой, то я бы уже взяла уроки вокала и выучила сборник колыбельных на все случаи жизни.
Я снова покосилась на Адриана. Мне было ужасно неловко. Вокальным данным тоже. Ноты сказали, что в этом мире колыбельную про волчка никто не знает, поэтому можно в них не попадать.