- Кака-така икотка? Нет у меня никакой икотки! – проворчала бабка, как вдруг дернулась, закатила глаза и мужским прокуренным басом произнесла «Федор Федорович! Мое почтение!».
У меня кусок хлеба из рук выпал.
Бабка сидела с закрытыми глазами, а из нее говорил… мужик:
- А что такая красавица делает сегодня вечером?
В этот момент я икнула, подавившись хлебушком. Ик!
Глава двадцать восьмая. Федор Федорович
Глава двадцать восьмая. Федор Федорович
Бабка снова проморгалась, возмущаясь старушечьим голосом: «Пойдем домой! Неча нам тут делать у ведьмы! Тьфу ты погань!». Я была уверена, что мне показалось! Ну не может такого быть!
Но внезапно бабка дернулась и закатила глаза.
- Так значит вот она, ведьма? – послышался мужской голос.
- И вот так уже тридцать пять лет, - горестно вздохнула дочка, глядя на мать. – Он нам песни срамные поет, за девками бегать пытается… Мы его прятали, чтобы другие не прознали! А как прознают, так все! Мать со свету сживут! Сначала детским голосом говорил! Как дите малое, а сейчас вон как разговаривать стал!
- А почему к предыдущей ведьме не ходили? – спросила я, глядя во все глаза на икотницу.
Я склонила голову на бок, пытаясь поверить собственным глазам.
- Ты сядела на лужайке с милым целовалася! И на ентой же лужайке девственность осталася! – пахабненько спел Федор Федорович, делая вид, что бренчит на балалайке.
- Пойдем отседова! На кой ты меня сюды привела? Еще сглазит! – скрипела старуха, пытаясь встать.
- Сиди! – послышался мужской голос прямо из бабки. – Сиди, старая!
И бабка послушно плюхнулась на скамейку.
- Собирала я грибочки, мужики навстречу шли! Как же плохо, что грибочки не растут сряди зимы! – залихватски спел Федор Федорович, но тут же бабка дернулась и стала тянуть дочку за рукав.
- А ты иди! Чаво расселась! – крикнул мужской голос на дочку. – У тебя еще дома не прибрано! Матери хоть бы постель согрела!
Я сидела и не верила своим глазам. Моя старая книга шуршала страницами в поисках «икотки».