— Да пустячок. Так, на удачу.
Я огляделась. Анегарду втолковывал что-то старый барон, Эннис мялся рядом. Мага таки обрядили в стеганку, и непохоже было, чтобы ему это нравилось.
— Эннис!
Подошел, неуклюже переваливаясь:
— Звала?
— Глянь-ка. Можно в подарок принять?
Ладонь мага зависла над ладонью бродяги, и на лице явственно проступило изумление. Вскинул голову — не на меня, на бродягу. Хотел, кажется, сказать что-то резкое, но осекся. Как будто, встретившись с бродягой взглядами, прочел в его глазах приказ молчать.
Мне вдруг стало неуютно рядом с ними — так бывает, когда окажешься слишком близко от готовых как следует подраться парней. Я попятилась, но тут наваждение ушло.
— Бери, Сьюз, не сомневайся, — голос Энниса звучал уверенно, если он и учуял что в нежданном подарке, то вряд ли подвох.
Бусина упала мне в ладонь. Она была теплой, почти горячей, будто хранила жар прежнего хозяина. Мне стало вдруг неловко даже в мыслях звать его бродягой.
— Хоть имя свое скажи, а то даришь…
Он криво улыбнулся:
— Неважно. Да и какая разница?
Прекрасно! Спросит бабушка, чей подарок, а я что отвечу?
Хотя как раз бабушке в любом случае одного имени мало будет. Я представила, какой допрос ждет меня дома — если доживу, конечно, — и едва не отдала подарок обратно. Отдала бы, да не успела. Наш вчерашний пленник умел, видно, читать по лицам куда лучше, чем я — прятать мысли.
— Бери, — торопливо сказал он, — не сомневайся. Я от души дарю. А нужно тебе имя… ну зови хоть Марти, что ли. Какая разница.
И добавил, повернувшись к Эннису:
— Сними ты эту душегубку, все равно двигаться в ней не умеешь. Без привычки только хуже. Упаришься без толку, а до дела дойдет, никакой будешь.
Подошел его милость Анегард, бросил:
— Выходим. Эннис, готов?