Но маг выспрашивал о самых крохотных мелочах, и я послушно вспоминала: где стояли мы, а где чужак, как двигались его руки, шевелились ли губы, ощущался ли какой-то непонятный мне "ток энергии" или хотя бы ветер, что я чувствовала, когда чары ударили, а что, когда пришла в себя…
Наконец Эннис, как видно, что-то понял. Покачал головой, буркнул:
— Силен. Дураки мы были, что с простым оружием сюда поперлись. А и верно ж говорят, Сьюз, — дуракам счастье! До сих пор не пойму, как живы остались.
Что тут понимать, хотела сказать я, — им трупы не нужны были, вот и все наше счастье. Они живую кровь хотели. И получили.
Но тут Рольф открыл глаза.
Я ахнула:
— Хвала богам, очухался! Ну, Рольф, ты нас и напугал!
— А… что… со мной… — просипел он.
Эннис прикрикнул:
— Молчи! Что, с кем, как да почему, после будем разбираться. Голова болит?
— Ага…
— Вот и молчи, пока не пройдет. Тебя, парень, так садануло…
— Не… помню…
Маг поморщился. Оглянулся; а я вдруг подумала: странно, мы тут совсем одни, но ощущение давящего в спину взгляда никуда не делось. Верно, из лесу караулят, на глаза не показываясь, — но с чего бы такая деликатность?
— Сьюз, а Сьюз, — смущенно сказал Эннис, — ты б воды раздобыла? Напоить бы парня надо.
"Раздобыла", легко сказать! Как он себе это представляет? Что ручей в потемках искать, что у нелюди просить — одна малина.
Я посмотрела в мутные глаза Рольфа, встала и побрела в лес. Туда, откуда так упорно чудился давящий чужой взгляд. Авось не съедят, раз до сих пор цела.
На обжитой нами поляне уже ощущался близкий рассвет, здесь же стояла непроглядная ночь. Еловые лапы цепляли за одежду, за спутанные волосы — не пускали.
— Эй, — тихо позвала я, — есть тут кто-нибудь?
Зашумело над головой, словно от порыва ветра — и стихло. Проклятый лес, снова морочить взялся!