Вот уж верно, скажи мне, кто твой друг, и я скажу; кто ты! Решил тоже встать на шаткую дорожку шантажа?!
— Коньяк верните, — невозмутимо отчеканил граф.
Помедлив мгновение, я передвинула бутылку обратно. В конце концов, какое мне дело до того, как проводит свое время какой-то там граф.
— Ехали бы вы лучше домой и отоспались, — все же произнесла я.
— О, вы так заботливы! Я непременно последую вашему совету. Завтра. Или послезавтра. Или на будущей неделе.
Он протянул руку за рюмкой, которая по-прежнему стояла возле меня.
— Вы уверены, что Арчи больше ни на что не жаловался, кроме своего бедственного финансового положения?
— Более чем.
— И вас никто не слышал?
— Никто.
— И у него точно не было лечащего врача?
Грайнем пожал плечами.
— Насколько мне известно. В крайнем случае вы всегда можете спросить их семейного целителя.
Я вздохнула и вернула рюмку владельцу, после чего поднялась.
— Вы зря так убиваетесь, Трей. Ваши деньги не спасли бы Арчи, а только отсрочили неизбежное. Если бы его не убил Живодер и не тронули бы те страшные люди, он все равно влез бы в новые смертельные долги или отдал Богу душу под опиумом. Его было уже не спасти.
Граф промолчал. Только опрокинул в себя очередную рюмку коньяка.
Советом Грайнема я все же воспользовалась и, выяснив, кто врачевал благородное семейство, нанесла ему визит. Однако никакой пользы не извлекла. Целитель сообщил, что последний раз он видел виконта пару лет назад. А на вопрос, мог ли Арчи обратиться к другому врачу, только надменно поджал губы и сказал, что виконт имел на это полное право, но ни малейшего смысла в этом не было, ибо уважаемый доктор занимал свой пост при графской семье уже более двадцати лет.
Сильно расстроиться по поводу очередного тупика в расследовании я не успела. Буквально на следующий же день мне пришло письмо от профессора Блайнта, и вот оно-то обещало, что теперь дело наверняка сдвинется с места.
Первый и единственный ученик господина Стэнли, изобретателя печати, Альберт Дин был жив. В течение пятнадцати лет после открытия печати он числился одним из самых известных артефакторов страны, сам воспитал множество мастеров печати, преподавал, а потом… потом запечатал собственный дар, покинул должность в университете и ушел на покой в возрасте пятидесяти лет. Вместе с профессором Блайнтом работает один из учеников Дина, он-то и поведал, что бывший учитель пребывает в добром здравии, несмотря на достаточно солидный уже возраст.
И, сидя в пролетке, которая везла меня за черту Карванона, в тихий пригород под названием Блу, я испытывала странную смесь недоумения, предвкушения и, нельзя не признать, некоторого страха. Столь четко выстроенная картина прошлых событий основывалась все же большей частью на догадках, а теперь у меня появилась возможность выяснить, как все происходило на самом деле. При условии, конечно, что профессор Дин не выставит меня за дверь. Я имею полное право требовать ответы на вопросы по делам текущим, а вот прошлые… прошлые дела сданы в архив и погрызены мышами, ответа за них он уже не несет.