Вся наша процессия преодолела мост на остров, затем нас провели вовнутрь по какому-то боковому ходу, заставили спуститься на три этажа и запихнули в камеру. Ала вместе с одеялом бросили на убогий топчан, а меня так и оставили стоять посередине.
Лязгнули запоры на окованных железом дверях, и мы остались одни в полумраке. Я заметалась, как пойманная мышь, между четырех серых каменных стен. Даже окошка нет! Только дверь, топчан с тонким тюфячком, на котором лежит Ал, привинченная к стене столешница размером с носовой платок и неподъемная табуретка. На столешнице красовалась жестяная миска, в ней по центру была прилеплена так называемая «вечная» свеча, которая может гореть несколько дней подряд, дававшая слабый, почти не разгоняющий сумрак, свет. Стукнувшись о табуретку, я на нее плюхнулась, и в голове заметались мысли.
Странно мне это: зачем нас поместили вместе? И что мне теперь делать? Как спасать этого оглоеда? У меня даже воды нет. Он умрет у меня на руках, а я ничего не смогу сделать. Все осталось там, дома: и укрепляющий отвар, и еда… Ал совсем загибается: дыхание стало хриплым, на лбу холодный пот… Что делать?! Что делать?!
Так, Мелисента, возьми себя в руки. Будешь паниковать — погибнете оба.
Для начала я изучила камеру и выяснила, что она тоже антимагическая, но не такая, как кандалы. Те перекрывают движение магической энергии внутри тела, и она постепенно выжигает мага изнутри. А в этой камере просто нельзя колдовать: стены выпьют все, что ты выплеснешь наружу. Но если не совершать магических действий, то вреда особого не будет, разве ты уж очень надолго тут засидишься. Так что я как-нибудь обойдусь.
Но вот для Ала в его состоянии это может оказаться фатальным. Надо, чтобы его отсюда забрали в надежное место. Туда, где ему подадут помощь и не будут пытаться убить. Зря я, что-ли, его из-за грани мира вытаскивала?! Не могу допустить, чтобы мои труды пошли прахом! Но для начала надо кого-нибудь позвать, пусть хоть воды принесут. Это сейчас первое дело — напоить больного.
Пришлось опять пустить в ход собственные голосовые связки, а они у меня уже саднят. Еще так поору, и вообще немой стану. Я постаралась укрыть Ала уголками одеяла, на котором он лежал, чтобы не продрог, и завопила:
— Кто-нибудь! Кто-нибудь, сюда! Человек умирает! Спасите! Помогите!
Раздались шаги по коридору, кто-то подошел к двери моей камеры, глазок приоткрылся:
— Чего орешь?!
— Спасите! Человек умирает! Дайте воды и позовите лекаря! Пожалуйста!
Я уже не требовала, я молила. Без толку. Видать, тех совестливых ребят, которые не решились нарушить закон и заковать меня в кандалы, отправили куда подальше. Охранник за дверью сплюнул:
— Тьфу, орет, как резаная, без всякого смысла. Ну, сдохнет этот твой… Мне-то что. Мне приказано дверь не открывать, я и не открою.
— У Вас совсем сердца нет? Так и будете смотреть, как ни в чем не повинный человек умирает?
— Да на что оно мне? Не знаю я, кто тут в чем повинный, у меня приказ.
Бездушный ублюдок. Говорить ему что-то бесполезно, нельзя достучаться до мозга, если его нет. Надо ждать смены тюремщиков. Может, следующий будет гуманнее. Но Ал может просто не дожить!
Я смотрела на все дальше уходящего в небытие Гиаллена и в душе поднимался ком гнева и боли. Никому его не отдам! Никому не позволю сделать с ним плохое! Он мой, и только мой! Зря я, что ли, столько сил на него положила! А если его все-таки убьют… Моя месть будет страшной и всеобъемлющей! От Валариэтана камня на камне не останется, а Кориолан… Он пожалеет, что родился!
Ал глухо застонал, и мои мысли снова обратились к нему. Как спасти? Как хотя бы дотянуть до помощи? Я верила, что не все тут прихвостни Кортала, есть же нормальные люди и маги, Кориолан не мог купить всех. Надо сообразить, кто это может быть и дать им знать. А пока…
Решение пришло само. Я разделась, легла рядом с моим архимагом, окутала нас обоих огрызками одеяла, мантией и юбкой, благо обе суконные, прижалась грудью к его груди, стараясь, чтобы не было зазора, и потихоньку начала вливать в него свою силу.
На полноценное восстановление меня не хватит, третий уровень есть третий уровень, но какое-то время я его удержу, а там… Вдруг помощь придет?