— Но мне нужно… мне нужно почувствовать себя живым, и я…
— Ты творишь всякую дичь, верно? — заключает он жестко.
Этот разговор дается намного тяжелее, чем я думал.
— Мне не нужно побед, не нужно сверх результатов, я хочу свободно двигаться в экзоскелете. Да, на тренировках будет больно и жестко, но это увеличит подвижность экзоскелета, и я смогу двигаться, почти не чувствуя его… мне это нужно…
— А если правду, — прерывает меня шэх, а я теряюсь. Потому что шел к нему именно за этим. Ну… или почти за этим.
— Но это правда.
— Нет, и ты прекрасно это знаешь. Это предлог. То, что тебе говорит разум. А что говорит сердце? Подумай, Дар, перед ответом, от этого зависит, возьму я тебя или нет. Понимаешь, в чем дело, парень. Мы всегда врем. Себе, кружащим. Всем… Но иногда себе врать недопустимо. От этого зависит жизнь и не всегда наша.
— Хорошо… — откидываю голову на спину дома, прикрываю глаза и закусываю губу. Не люблю выворачиваться наизнанку. — Мне нужно… нужно чувствовать боль, — наконец, признаюсь в своей слабости. — Она заставляет понимать — я еще жив. На тренировке можно контролировать этот процесс, а вне тренировок нет…
— Вне тренировок ты не можешь контролировать потребность в боли? — Шэх хочет дожать меня окончательно. Что же… он в своем праве.
Открываю глаза и смотрю на него, не таясь и открыто, выпуская собственных демонов, понимая, что сейчас демонстрирую всю, накопившуюся в душе тьму. Открываюсь перед ним больше, чем перед Китом, и тихо говорю:
— А я не хочу… только вот… боюсь, это меня рано или поздно убьет.
— Но и умирать ты не хочешь, так ведь? Вопрос, возможно, покажется тебе глупым, но мне нужно знать на него ответ.
— Не глупый. Я не знаю, хочу умирать или нет. Мне все равно. — Задумываюсь, пытаясь побороть нестерпимое желание закурить. — Но близкие мне люди слишком много приложили усилий, вытаскивая меня с того света. Я не имею права уйти из жизни самостоятельно. Это нехорошо по отношению к ним.
— Но случайно можно… — догадывается шэх.
Мне страшно, как глубоко он смотрит мне в душу, и я понимаю, после этих слов меня шэх пошлет, но все равно говорю:
— Да. И я постоянно ищу этот случай…
— Я не психолог, Дар… и не целитель. И уже говорил, что не люблю иметь дело с адреналинщиками. Все адреналинщики как раз и опасны тем, что в попытках случайно уйти из жизни слишком часто тянут за собой других.
— Психологи и целители не помогли. Поверьте, были самые лучшие, — говорю я.
Шэх смотрит на меня долго, не решаясь дать ответ, а потом говорит:
— Тебе может помочь только ты сам и никто больше. Другие могут дать только необходимую поддержку.