Тяжесть слова

— Отлично! — пришел в себя наагасах.

— О, какая замечательная новость! — пропел наагалей. — А что наагасахиа Таюна поняла из услышанного?

Я нерешительно посмотрела на наагасаха, тот нетерпеливо на меня.

— Ну…Аршавеше так быстро говорил, что я мало что поняла, — попыталась увильнуть я.

Не говорить же им, что я поняла только "нет" и неприличное ругательство.

— Таюна, я знаю, что ты что-то поняла. Не тяни и говори, — раздраженно велел Арш. Ну, раз он сам хочет…

— Я поняла только "сеа" и "овшидар", — мрачно призналась я.

Возникла десятисекундная пауза, в течение которой все пялились на меня, а затем наагасахиа возмущенно воскликнула:

— Аршавеше!

В тот день наагасаха так и не уговорили отпустить меня в школу. Но в течение месяца его сопротивление все же сломили.

Я часто видела наагашейдису. Она считала нужным присматривать за мной. Для меня это чужая страна, и зверь мой был тогда еще мал. Я поняла, что она действительно не любит слов. Иногда я неделями не слышала ее голоса. К словам она относится очень осторожно и с большой ценностью. Поэтому, если она открывала рот, то все ее слова тщательно подобраны и ничего лишнего не звучит. Правда, из этого правила есть исключения. Дети. С ними она всегда говорит, причем говорит много, очень много. Объяснялось это тем, что с детьми нужно говорить, иначе они сами так и не научатся разговаривать. Аршавеше вспоминал, что, когда он был маленький, бабушка часто рассказывала сказки и пела ему.

Наагашейдиса родила еще одну девочку. Малютку назвали Шейниной. Через две недели после родов нас с Аршавеше пригласили посмотреть на нее. Но ребенка я толком не рассмотрела. Встреча проходила в личных покоях наагашейда и наагашейдисы. Ребенок лежал в кольце отцовского хвоста, и я видела только упитанный хвостик белесого цвета и крохотные ручки, тянущиеся вверх к отцовским пальцам. У новорожденных детей хвост всегда белесый, потом он меняет цвет. Наагашейдиса была здесь же в зверином обличии и очень нервничала. Наше присутствие ей не нравилось. В конце концов, не пробыв и семи минут, нам пришлось удалиться: зверь окончательно потерял терпение.

Мы посидели с Роишей и Риалашем, попили чаю, и мне объяснили причину поведения наагашейдисы. В первые месяцы после родов у нее очень сильны инстинкты зверя, который стремится защитить свое потомство, поэтому к ребенку она никого, кроме наагашейда, не подпускает. Весь этот период владыка помогает ей ухаживать за ребенком. Роиша с гордостью сообщила, что у ее отца большой опыт в общении с детьми и он отлично знает, как за ними ухаживать. На что Риалаш скептически хмыкнул и на возмущенный взгляд сестры ответил:

— Ты не забывай, что я первый ребенок, и весь свой опыт он на мне нарабатывал.

В Риалашем мы, кстати, познакомились поближе. Он часто бывает у нас в гостях. Не знаю, как там разборчивым нагиням, а мне Риалаш нравится. Не как мужчина, нет. Он мне просто нравится. Характером он, правда, был очень похож на своего отца, но в нем не было той холодной надменности, присущей наагашейду. Арш сказал, что Риалаш унаследовал от наагашехов внешний вид, но разум, слава Богам, ему достался от матери. В человеческом облике он, кстати, очень похож на свою мать лицом: довольно красивый, с темно-русыми волосами.

Аршавеше заметил, что у нас с Риалашем есть что-то общее. Оба прямые и острые, как копье. Наверное, поэтому мы быстро нашли общий язык. Наагасах даже слегка ревновал.

Роиша опять была в кого-то влюблена. В кого-то другого. Этого нового возлюбленного я потом как-то увидела. Мне на него указал Арш. Этот наг оказался совершенно дикой расцветки: золотой хвост и рыжие волосы. Про себя я отметила, что у Роиши определенная слабость к рыжему цвету.

Увидеть ребеночка наагашейдисы у меня появился шанс только спустя три месяца. Это было простое чаепитие. С нами был наагалей Ссадаши, который радостно интересовался моими успехами. Малышка ползала на расстеленном одеяле посреди комнаты. Она уже самостоятельно переворачивалась на животик и пыталась перемещаться на этом же животике. Наагасахиа Нориш рассказала мне, что их дети сперва встают на хвост. На ноги они вставать начинают только годам к тринадцати-восемнадцати. Риалаш, правда, в восемь уже пошел, но он вообще быстро развивался.

Сама наагашейдиса была в человеческом облике и вела себя очень спокойно. Но я все равно не рискнула приблизиться к ребенку. Зато Арш рискнул. Он поднял ее на руки, а затем протянул мне. Я так растерялась, что Ссадаши подполз, взял мои ладони и подложил их под ребенка. Мне пришлось напрячь руки, чтобы его не уронить. Это оказалось очень странным ощущением. Вроде ребенок, но с хвостом. Глазки любопытные, личико умилительное и вся такая удивленная. Меня же она никогда не видела. Я с восторгом отметила первую черную чешуйку на ее хвостике.

Я потом весь день ходила под впечатлением. Наагасахиа Нориш даже весело заметила, что теперь можно и своего ребеночка заводить. Я тут, кстати, с ее братьями более плотно познакомилась. Знакомство было не особо удачным. Случилось это месяца через три после моего приезда в княжество, я только-только начала ходить в школу и в тот момент проводила выходные дома. Наагасаха Лейлаша и Аршавеше не было, о чем прознали рыжие братья наагасахиа и решили, что давно они собственную сестру не похищали.