— Не бойся, — повторила кошка, и в ее голосе мне почудилась улыбка. — Я же обещала, что помогу тебе.
— От бессонницы вылечишь вечным сном? — язвительно уточнил я. А что мне оставалось, кроме разговоров? Возникло устойчивое ощущение, что кричать и звать на помощь бесполезно. Не из гордости и нежелания предстать в подобном виде еще перед кем-нибудь посторонним, а из понимания: никто не услышит. Тьма вокруг казалась живой и почти разумной, а тишина и неизвестность рядом с ней особенно угнетали. Разговор же, по крайней мере, мог прояснить ситуацию.
— Нет, что ты, — возразила она. — Если расслабишься, это будет даже… приятно.
— Если бы я знал, как именно ты планируешь меня лечить, у меня было бы больше шансов расслабиться, — огрызнулся я.
Велесвета некоторое время молчала, потом сокрушенно качнула головой и тихо пробормотала:
— Странные вы.
— Волки? — уточнил я.
— Нет, все. Мужчины, женщины. — Она медленно качнула головой. — Бессонница — это не болезнь, ее не надо лечить. — Ответ оказался неожиданным.
— А что же это? И что с ней надо делать?
— Это благословение. Прикосновение и дар Неспящей. Ты слышал о Неспящей? — буднично уточнила тень.
А я непроизвольно дернулся, туже затягивая путы, и тихо выругался сквозь зубы.
— Вот, значит, как… Не слишком-то это все похоже на алтарь для жертвоприношений, — процедил, окидывая взглядом комнату.
— Жертвоприношений? — с искренним недоумением уточнила кошка и даже обернулась, отвлекаясь от своего занятия. — Глупости какие. Зачем жертвы той, к кому рано или поздно придут все?
— А чтобы пораньше, — буркнул я.
Собственный голос… успокаивал. Настолько, насколько это вообще было возможно на волоске от смерти, когда ты решительно ничего не способен изменить. А язвительность и попытки пошутить оставались сейчас единственным, что помогало держаться в здравом уме. Потому что верить кошке я перестал окончательно, отчетливо понимая, что вляпался в историю, которая будет стоить мне жизни. Все, что я мог в сложившейся ситуации — попытаться сохранить человеческое лицо. Задача непростая: прежде мне тоже приходилось рисковать жизнью, но никогда еще не было так жутко.
Наши боги — грозные боги, они не помогают тем, кто этого недостоин, не прощают слабостей и ошибок. Солнцеликая Огника — покровительница пламени, солнца, лета; она вспыльчива, несдержанна, переменчива, мстительна и яростна, но при этом не лишена благородства, умеет прощать и сочувствовать, быстро успокаивается и даже признает собственные ошибки. Белогривый Рун, волчий отец, — воздух, трескучий мороз и зима; он терпелив к мелким ошибкам, но безжалостен к серьезным промахам, и тот, кто единожды навлек на себя его гнев, обречен. Но и награждает он полной мерой, без издевок и подвохов. Зеленоглазый Верик — прародитель котов, покровитель весны и воды; блудлив, беспринципен, лицемерен, обожает злые шутки, но его очень сложно всерьез вывести из себя, и ни показушный его гнев, ни милость обычно не приносят серьезного вреда. Он очень любит детей, особенно совсем маленьких, и вот как раз им с искренним удовольствием помогает. И, наконец, Длиннохвостая Мика — осень, земля, изобилие даров природы, брак, семья, беззаботная жизнь, неотвязная тоска и тысяча мелких неприятностей и болезней вроде навязчивого насморка. Слабого она доконает, сведя в могилу, но к сильному окажется очень щедра.
А есть Неспящая. Ее очень мало кто рисковал поминать вслух, и то — с оглядкой, вполголоса, а ее имя затерялось в веках. Принято было считать, что его уже никто не знает. Ее временем являлись самый длинный день и самая длинная ночь в году — как напоминание о том, что она всегда рядом. Смерть, безумие и тьма — изначальная и окончательная, из которой все родилось и в которую все канет. Ее единственной милостью считалась смерть без мучений, а вот список возможных наказаний оказывался весьма и весьма длинным. А участь принесенного ей в жертву бедолаги считалась особенно незавидной: ему до конца времен предстояло состоять в беспокойной свите черной богини.
— Ерунда, — насмешливо фыркнула кошка, отложила свои занятия и подошла ко мне. Присела на край кровати, погладила узкой теплой ладонью по груди, потом нагнулась и едва ощутимо коснулась губами ключицы. — Не бойся, тебе совершенно ничего не грозит. Во всяком случае, ничего из того, о чем ты сейчас думаешь. Неспящая — самая справедливая и честная из богов. Она равно ласково принимает всех, кто приходит к ней, каждому дарит покой и умиротворение. Но тебе еще слишком рано с ней встречаться, как и мне.
— Тогда зачем нужно вот это? — Я демонстративно пошевелил руками.
— Я… должна забрать ее благословение себе. Так что это, скорее, для меня, — проговорила она неуверенно, а бледные щеки ощутимо тронул румянец.