Она пахла желанием, снова тихонько всхлипывала и кусала губы, но уже не от боли, и это было
А боль, если и была, оказалась мимолетной и потерялась на фоне удовольствия — если судить по ее запаху и поведению.
…За окнами уже стояла глубокая ночь, когда мы неподвижно лежали в кровати и выравнивали дыхание. Свеча давно догорела, и комната погрузилась во тьму, но тьму обычную, бесстрастно-безразличную и прозрачную. Велесвета уютно устроила голову у меня на плече, положив ладонь на грудь и закинув на меня ногу. Ее волосы щекотали нос, но поднимать руку и убирать их было лень — гораздо приятнее казалось поглаживать тонкую теплую ладошку — поэтому я периодически пытался их сдуть. Помогало плохо, но я не терял надежды.
— Спасибо, — сонно пробормотала кошка, легонько целуя меня в плечо. Видимо, тянуться выше ей тоже было лень. — А почему ты называешь меня «Велей»?
— Мне так больше нравится. Ты против?
— Нет, просто непривычно, — ответила она и затихла. Меня так и подмывало пройтись кончиками пальцев вдоль ее спины, украсть кошку у дремы, опять попробовать на вкус нежные губы и соблазнить ее вновь, «для закрепления материала». Но совесть мешала тревожить женщину сейчас, ей действительно следовало отдохнуть и восстановиться. В конце концов, ничто не мешает мне при желании воплотить все это в жизнь завтра, верно?
Правда, на этой мысли меня начинала терзать непонятная тревога. Я сомневался, что, во-первых, ничего не мешает, а во-вторых, что это желание будет. Вообще, стоило сейчас задуматься о будущем, и мне делалось не по себе. Уж слишком непонятной и противоречивой была ситуация. С одной стороны, кошка явно планировала ограничиться только этой ночью, никакие обязательства на меня возлагать не собиралась, не слишком-то интересовалась моим мнением и моим видением происходящего; да и я ее не звал, никаких предложений не делал и обещаний не давал.
Но, с другой стороны, чувство ответственности за ее судьбу не проходило. Еще днем молчаливая тень с тяжелым пристальным взглядом казалась мне, пожалуй, самой мудрой и самостоятельной из всех кошек отряда, но сейчас это представление не то что пошатнулось — рухнуло с грохотом, и было очень сложно убедить себя, что она вполне способна отвечать за свои поступки. Девчонка же, как есть — девчонка! А если она права, и действительно появится ребенок? Ладно, если девочка; пусть это и сложно принять, но чужие обычаи — есть чужие обычаи, и кошка преспокойно уедет в свою… где они там обучаются магии? Но если будет мальчик? С ее слов я понял, что тогда ей придется оставить свое ремесло, жить и воспитывать его самостоятельно. И что, одной? А мне предлагается плюнуть на это и выкинуть все из головы?
Я ожидал, что тревожные мысли, как это обычно с ними происходило, подстегнут бессонницу, и приготовился к ночному бдению, но неожиданно для себя задремал. Не провалился в черноту, как это случалось под воздействием магии тени, а забылся вполне обычным сном. Неглубоким, поверхностным, сумбурным, но — сном. Несколько раз просыпался, отмечая, как потихоньку светлеет в комнате, а потом все-таки уснул крепко, всерьез.
Проснулся легко, с ясной головой, и именно поэтому некоторое время не мог сообразить, где нахожусь, потому что засыпал точно не здесь. Ситуация повторяла вчерашнее утро, разве что книги не было и лампа у кровати на светила. Несколько секунд я позволил себе посомневаться, уж не привиделось ли мне вчерашнее, но сдался под давлением главного аргумента:
Неспешно принимая душ и умываясь, я вернулся к вечерней теме — размышлениям, как стоит реагировать на произошедшие события. В принципе намек был ясен: спасибо за помощь и прощай, твои услуги больше не требуются. Следуя кошачьей логике, мне надлежало сделать вид, что ночью ничего не произошло. Именно на это, кажется, и рассчитывала Велесвета. Одна проблема: куда девать собственные привычки и представления, которые тоже не могли дать однозначного ответа на сакраментальный вопрос «что делать?», но однозначно возражали против «кошачьего» варианта.
Пока закончил водные процедуры, пришел к выводу, что я, ко всему прочему, не очень-то хочу забывать ночные события. Сейчас, утром, после более-менее мирного разрешения ситуации, я вполне был способен воспринимать их не со злостью и раздражением, а с философской иронией и даже где-то с юмором.
Увы, общую ситуацию это совершенно не упрощало.
Если верить ощущениям, совсем недавно окончательно рассвело, и мой крепкий сон длился недолго. Но после вчерашнего утра прежнего доверия к ним не возникало, поэтому я завернул в библиотеку взглянуть на часы, те показывали второй час утренней трипты. Поскольку вероятность того, что часы сломались очень синхронно с моим чувством времени, была мала, я с облегчением решил, что вчерашний сбой можно назвать случайностью, и вряд ли подобное повторится в ближайшем будущем.
Либо дом в самом деле еще спал, либо кошки разбежались отсюда чуть свет, в любом случае, пока я организовывал себе нехитрый завтрак, компании мне никто не составил. Меня подмывало прямо сейчас пойти и найти тень или дождаться здесь, чтобы поговорить с ней. Но вспомнился Белое Сердце с его демонстративно-печальным: «Я, конечно, понимаю, что ты в отпуске…», — и было принято волевое решение отложить личные беседы на вечер. Сначала надо сделать дела — или хотя бы их часть — и только потом заниматься всем остальным.
Я честно пыталась встать пораньше, только у моей грелки оказались на этот счет совсем другие планы. Выбраться из объятий рыжего незаметно, как вчера, не получилось. Трай сначала сжал меня покрепче, подмял под себя, а когда я начала возмущаться этим произволом, он проснулся. Только отпускать меня все равно не спешил: с утра пораньше у него оказалось очень игривое настроение. Так что, в конце концов, было проще (и приятнее, что уж там) расслабиться и согласиться немного отложить подъем.
Про «немного» я, впрочем, погорячилась, потому что волк явно никуда не спешил. Ни в постели, ни присоединившись ко мне в душе, но во втором случае я уже совершенно не возражала, разрешив себе окончательно плюнуть на ранний подъем.
К тому моменту, когда мы добрались до кухни, там уже вовсю хозяйничали девочки.
— Смотри-ка, они все-таки соизволили почтить нас своим присутствием, — ехидно приветствовала наше появление Белка. — Стоило уехать с княжеского двора, и наша Ниря окончательно ушла в отрыв, да?
— Ну, так уж и в отрыв. — Я показательно смутилась, сложив руки за спиной и поковыряв кончиком сапога пол.