Уложив младенца поудобнее, Фрося устроилась на краешке табуретки, обдав нас запахом молока и фруктового шампуня.
– Садись, – пригласила Фрося, пока Антон неловко выуживал пару чашек из горы у мойки и включал воду. – Рассказывай. Ой, прости. Я забыла.
Я села на ближайший табурет, пристроив сумку на коленях.
– Она рада с тобой познакомиться, – сообщил Антон, перекрикивая шумящую воду.
– Очень мило, – сказала Фрося, не поднимая головы от младенца. – А давно вы знакомы?
Она повела плечом, скинув верхнюю часть халата и обнажив овальную, как кабачок, грудь. Ребенок приоткрыл крошечный ротик и начал причмокивать.
– Сейчас, мой маленький, сейчас. Вот уже почти. Да. – Она прикрыла глаза, когда ребенок наконец поймал сосок губами.
Я оглянулась на Антона, но тот сосредоточился на чашках. Только по напряженным плечам и низко опущенной голове можно было догадаться, что он в курсе, что происходит за его спиной.
– Мы знакомы с тех пор, как умерла Хельга, – сказал он, намыливая чашку.
Фрося так и сидела, не открывая глаз. По кухне разносилось довольное причмокивание.
– Да, очень жаль, конечно, – наконец тихо проговорила она. – А ты как, Вера? Уже привыкла к новой силе?
Антон включил чайник, и стало шумно. Кажется, пора мне было доставать блокнот.
– Кушай, маленький, кушай, – приговаривала Фрося, разглядывая крошечное лицо ребенка, больше напоминающее сморщенный персик. Потом подняла голову и посмотрела на меня удивительно осознанным взглядом. – Хорошо, что сила досталась тебе прямиком от Хельги. Мои предшественницы менялись так часто, что волшебства почти не осталось. Теперь, чтобы пробудить природу, мне приходится давать жизнь в прямом смысле.
Я откинулась назад, забыв, что сижу на табуретке, а не на стуле. Это и имел в виду Антон, когда говорил, что кому-то придется пожертвовать целомудрием? Кому-то придется переспать с Фросей?
Я уставилась ему в спину, пока тот с отсутствующим видом наполнял две бело-розовые чашки. По кухне плыл крепкий аромат бергамота.
– Прошу, – с легким поклоном Антон поставил перед нами чашки.
Придерживая ребенка одной рукой, Фрося потянулась за чаем.
– Спасибо, Тоша.
Антон кивнул. Он смотрел прямо, словно кто-то провел линию, ниже которой его взгляд не мог опуститься.
– Вера хотела спросить, можешь ли ты помочь ей в качестве залога будущей дружбы. Речь идет о Зимнем Сне.