Ребенок беспокойно заворочался, и Фрося отвлеклась.
– Тише, тише, маленький, спи, – проворковала она. – Тоша, достань нам печенье. Страшно хочется сладкого.
Антон, который все это время не садился, подошел к шкафчикам над мойкой.
– Левее. Еще левее. Теперь вниз. Вот! – Глаза Фроси радостно заблестели, когда он достал из шкафчика жестяную коробку и открыл ее.
В коробке лежали шоколадные трубочки. Фрося сунула в рот сразу две, облизала пальцы и довольно посмотрела на Антона сквозь полуопущенные ресницы. Я уловила плавное движение под столом – Фрося качнула ногой.
– Брат-то твой, Тоша. Получается, это ты меня просишь?
– Да, – ответил он, не поднимая взгляда.
– И ты знаешь, как это делается?
Антон сцепил руки за спиной и выпрямился, но продолжал смотреть в пол.
– Знаешь, милый, – удовлетворенно кивнула Фрося.
Ее волосы вперемешку с лентами лежали на груди, губы призывно блестели. Она смотрела на Антона, как удав на кролика, и мне вдруг захотелось предупредить ее, что Антон никогда, ни при каких обстоятельствах кроликом не будет.
– Твоя защита мне ни к чему, Вера, – нежно проговорила Фрося, расплываясь в очаровательной улыбке. – На меня никто не нападает, мстить мне некому. А вот мужской руки не хватает. За сыном, опять же, тяжело одной смотреть. Тоша будет хорошим помощником. Отдай мне его, и мы сочтемся, – закончила Фрося, убирая несуществующие пылинки с шапочки спящего ребенка.
Я покосилась на Антона. По его лицу нельзя было понять, как он относится к перспективе стать нянькой младенца и сексуальной игрушкой его матери. Он что-то сосредоточенно обдумывал.
– Я согласен, но не сегодня, – развернувшись к ней, твердо сказал Антон. – Дай мне время до конца недели. И я сам к тебе приду.
Я глотнула крепкого бергамотового чая. Похоже, Антон рассказывает мне еще меньше, чем я ему.
Фрося постучала по столу своими длинными ноготками, привлекая наше внимание.
– Когда ты заморозила его брата? – спросила она. – Неделя уже прошла?
Я посмотрела на Антона, но сама успела посчитать до того, как он кивнул.
Фрося безмятежно покачивалась, словно вбирая в себя свет. Я почти видела, как он просачивается в ее поры.
– Если по истечении семи дней никто не подхватит его жизненную нить, он уже не очнется. – Она расплела одну прядь с лентой и намотала ее на палец.