– У нас нет четверти часа! – обеспокоенно выдохнул Дайон.
Обогнув здание библиотеки, они почти бегом устремились по вымощенной неровным булыжником улице. Солнце скрылось за крепостными стенами, фонари едва горели – кто захочет тратить ценный магический дар на такую роскошь? – и к дому шерифа они подходили уже в темноте.
Особняк оказался добротным, но не слишком впечатляющим. Два этажа, на каждом, навскидку, не больше трех комнат. Сада не было, только узкая клумба перед фасадом, да виноград, плотно обвивающий стену. В городе места всегда не хватало, поэтому здания строились на минимальном расстоянии друг от друга, и площадь под каждое отводилась небольшая. О том, что здесь проживает значимая персона, свидетельствовали мелкие архитектурные изыски, дорогие, массивные гардины на окнах, да упомянутые выше цветы.
На всякий случай оглянувшись и ничего не увидев в темноте, Вест на цыпочках приблизился ко входу и прислушался к тому, что творилось внутри. У дверей явно стояла стража: об этом свидетельствовала весьма характерная беззлобная перебранка, позвякивание оружия и стук швыряемых о стол костей.
Повинуясь знаку приятеля, Дайон принялся осторожно обходить дом. Свет горел на первом этаже (видимо, там, где располагалась охрана) и только в одном из окон второго. Сверху доносились приглушенные ставнями голоса, и герцогу показалось, что женский был ему знаком. Однако отдать руку на отсечение он не мог, да и слов не разобрал. Так что он собирался отыскать Веста, чтобы затем совместно обдумать план действий.
Врываться в охраняемый дом с парадного хода – безумство, тем более их всего двое. Значит, следовало отыскать дверь для прислуги или приоткрытое окно. Герцог уже почти свернул за угол, когда все из того же окна раздался женский крик, причем на этот раз никаких сомнений на предмет личности кричавшей у Дайона не возникло. В соседних домах сразу же захлопнулись ставни – соседи явно не желали знать, что происходит в доме шерифа.
Чертыхаясь, Дайон стал озираться в поисках сиюминутного решения, и взгляд его предсказуемо остановился на плюще и виноградных лозах, почти полностью похоронивших за своей зеленью серые камни. Еще один громкий звук со второго этажа (на сей раз, правда, не крик, а грохот упавшей мебели) – и герцог схватился за ближайшее растение, показавшееся ему достаточно крепким.
– Туда, срочно! – выдохнул он подбежавшему Весту, и больше не обращал внимания на напарника. Для подъема ему потребовались все силы и полная концентрация.
Дениза на его месте наверняка сочла бы задачу ерундовой и вскарабкалась на уровень второго этажа без малейшего труда. Увы, у герцога Левансийского не было ни уровня подготовки его лучшего спецагента, ни ее богатого опыта. К тому же Дениза была гораздо легче брата и пониже ростом.
Нет, Дайон был в хорошей физической форме, что не раз выручало его с начала этого безумного путешествия. Герцог много тренировался. Отчасти из-за бессонницы: чем-то ведь надо себя занять, если не спишь, к примеру, девятнадцать часов в сутки. Но существовала и другая причина. После двухгодичного плена Дайон л’Эстре был готов на все, лишь бы никогда снова не почувствовать себя беспомощным.
Давние события оставили в душе герцога не просто след, а целую борозду, проявлявшуюся теперь в потребности контролировать все и всегда. В том числе – оттачивать мастерство воина несмотря на то, что человеку его положения такие таланты практически не могли понадобиться, ведь он всегда бывал окружен стражей и телохранителями. Тем не менее он тренировался у лучших специалистов: фехтовал, оттачивал меткость и навыки рукопашного боя, казалось бы, без всякого практического смысла, просто «для души». Теперь, однако же, смысл появился.
Увы, даром предвидения ни герцог, ни его тренеры не обладали, и потому искусство скалолазания он не освоил. Однако физических сил и упорства Дайону л’Эстре было не занимать, а также ему хватало выдержки, чтобы не наделать ошибок из-за излишней поспешности.
Он проверял прочность многолетних растений прежде, чем доверить им вес своего тела. Аккуратно нащупывал щели между камнями, достаточные, чтобы закрепить ногу. Несколько раз ему все же приходилось спускаться, возвращаясь на несколько этапов назад: сказывалась неопытность в планировании. Каждая секунда казалась вечностью. Криков больше не было, но Дайон не знал, стоило ли обнадеживать себя этим фактом.
Он разодрал ладони в кровь, ушиб колено, потерял плащ и порвал рукав рубашки, но в итоге все-таки добрался до окна. Стоя на узком карнизе, он прислушался, пытаясь понять, что происходит в комнате, но безрезультатно. Разглядеть что-либо возможности тоже не было: шторы были задернуты так, что пропускали только узкую полоску света.
Выбора не оставалось, и поэтому Дайон толкнул оконную раму. На его счастье, задвижка держалась очень слабо, рама распахнулась, и бить стекло не пришлось.
Запутавшись в тяжелой ткани портьер, Дайон свалился на пол, охнул и сразу же вскочил, распарывая ткань метательным ножом, припрятанным в рукаве. Впервые герцогу Левансийскому довелось пробраться в дом столь эффектным способом.
Его появление было встречено ошеломленным молчанием. Молодой священник, явно намеревавшийся сочетать законными узами стоявшую перед ним пару, от неожиданности выронил томик Священного Писания. Жених, невысокий грузный мужчина с одутловатым лицом, выдававшем в нем любителя выпивки, моргал, словно пытался для себя понять – реальность перед ним или игра воображения. Виола стояла рядом. Бледная, растрепанная, со связанными руками и в мятом платье. Плаща на ней не было. Увидев веревки, Дайон испытал небывалый приступ гнева: на миг глаза будто застлала пелена.
Он шагнул вперед с таким выражением лица, что все трое вздрогнули. Шериф опомнился первым.
– Стража! – проорал он.
Словно в ответ послышался грохот, звон стали, невнятные выкрики, а потом торопливые шаги, словно кто-то быстро поднимался по ступеням. Почти сразу дверь распахнулась, и в комнату вбежал запыхавшийся Вест. С мечом наголо и в основательно перепачканной кровью одежде. Дайон вынужден был мысленно признать, что второе появление вышло даже более эффектным.