Ситуация его явно забавляла. Я собиралась дать достойный ответ, но как раз в этот момент лакей вошел в гостиную.
– Милорд, вам письмо! – Он протянул поднос, на котором одиноко белел конверт с имперским гербом на печати. – Ужин подан.
– Спасибо. – Начальник департамента небрежно вскрыл конверт, пробежался по строкам и поморщился, как от зубной боли. – Джеффри, подготовьте на завтра парадную форму. Я еду во дворец!
– Император желает вас видеть? – зачем-то спросила я.
Дориан смерил меня взглядом:
– Разумеется! Или вы полагаете, что мне нечем заняться и по выходным я дефилирую по галереям дворца в парадном мундире?
– Откуда мне знать, как вы развлекаетесь? – огрызнулась я.
Тяжелый день не прошел даром, восстанавливающая магия лорда О’Шейли и коньяк помогли продержаться до вечера, но сейчас меня неминуемо настигал откат. Голова наливалась свинцовой тяжестью, а виски ломило от боли.
– Могу показать, – донеслось издалека. Я не сразу сообразила, что Дориан продолжает этот бессмысленный разговор.
– Лучше в другой раз. – Я провела рукой по лбу, пытаясь убрать пелену с глаз. – Прошу прощения, милорд, но ужинать вам придется в одиночестве!
Не обращая больше внимания на хозяина дома, я вышла и окликнула лакея, который проводил меня в отведенную мне комнату.
Там пахло свежестью, какая бывает сразу после уборки. Уходя, горничные заботливо задернули плотные шторы, чтобы меня не беспокоил свет луны или рассветных солнечных лучей. Огромная кровать стояла у стены. Постельное белье было восхитительно свежим. Соседняя дверь вела в огромный санузел. Я с тоской взглянула на огромную ванну. Как ни хотелось понежиться, я побоялась, что засну раньше, чем ванна наполнится, и потому предпочла обжигающе горячий душ.
Когда я, завернутая в огромное махровое полотенце, вышла из ванной, ужин ждал меня на прикроватной тумбочке. Огромный поднос, заставленный всевозможной снедью. Наверняка хозяин дома отдал распоряжение экономке, а она, не зная о моих предпочтениях, решила перестраховаться. Хотя запах кофе свидетельствовал о том, что кое-что обо мне все-таки было известно. Я подцепила несколько ломтиков ветчины, положила на хлеб, налила кофе в фарфоровую чашку и присела на край кровати, опасаясь, что если присяду в кресло, то не смогу встать. Пабло сразу воспользовался моей слабостью и вскочил на него. Я вздохнула и предпочла сделать вид, что так и надо. Сгонять фамильяра сил не было.
Под бдительным оком лиса я заглотила бутерброд и запила его ароматным густым напитком, после чего откинулась на кровать и провалилась в глубокий сон без сновидений.
Глава 21
Меня разбудил храп. Я приподнялась на локте, пытаясь понять, кто это. Вокруг царила тьма. Храп повторился. Он доносился с той стороны, где стояло кресло, и я наконец сообразила, что это Пабло.
Глаза привыкли к темноте, и я начала видеть очертания предметов. Лис лежал на кресле, свесив морду с одной стороны, а хвост с другой. Будить его я не стала, понимая, что бедняге тоже порядком досталось сегодня. Одно то, что он сумел пробежать полгорода, чтобы позвать на помощь, заслуживало уважения.
Я попыталась заснуть, но в голове опять прокручивались события дня, допрос в полицейском управлении, воспоминания о котором заставляли содрогаться. Трудно представить, что со мной сделали бы, не успей лорд О’Шейли вовремя. Хотя если подумать, то именно начальник департамента отчасти был виновником случившегося. До всей этой истории я умудрилась избегать встреч с блюстителями правопорядка.
Заснуть не удавалось. Проворочавшись долгое время под раскатистый храп лиса, я встала. В ванной обнаружился халат, который я не заметила вечером. Возможно, была слишком уставшей, а может, его принесли после того, как я заснула. Гадать я не стала, завернулась в черную шелковую ткань.
Халат оказался очень большим, рукава спадали почти до колен, а полы напоминали шлейф. Пришлось подхватить их, чтобы не споткнуться на ступенях. Мраморный пол приятно холодил ступни. Знакомым путем я дошла до гостиной, когда заметила полоску света из приоткрытой двери напротив. Понимая, кого увижу, я все-таки заглянула, чувствуя себя мотыльком, летящим на пламя свечи.