Это было лишь отчасти правдой. В той части, в которой было не страшно признаться самой себе. Ну а если быть честной до конца, то мне хотелось повторить нашу дуэль, я мечтала вновь ощутить ту бурлящую на кончиках пальцев магию, утонуть в какофонии противоречивых чувств, услышать рокот толпы. Довольной, гневной, испуганной. Не важно. Я хочу жить этим.
Марко деловито закатал рукава мантии. Целая вязь татуировок покрывала его кожу от запястий и выше. Слова на хангрийском, ноты, древние магические символы.
Хотелось пошутить что-то про шпаргалку, которая всегда с собой, но парень был так серьёзен, что я лишь терпеливо ждала, когда он закончит с распечаткой. Старый копир скрипел и повизгивал от натуги, но упорно работал. Хоть и медленно. Так что мне приходилось и дальше терпеть общество недовольного Марко, а ему моё.
Наконец-то первый лист выполз из машины. Потянулась к нему, но Марк опередил меня.
– Это не просто песня. Её написала Виви специально для вчерашнего выступления. Эту партию она должна была играть на большой сцене. Это её долгожданный дебют и триумф, которые вы с Винсом грубо отняли. Отнесись хотя бы здесь с уважением к тому, что мы делаем.
Приняла лист из его рук, и в этот раз уже новое чувство разливалось в груди. Мне было стыдно? Как сегодня утром, когда держала чашку кофе, сваренного Шаей. Что со мной такое? В жизни не было стыдно и совестно, но после дуэли, во мне начало что-то ломаться. Сочувствие к Амадею, стыд перед Виви и Шай, злость на студентов, раздражение из-за Марко.
А ещё есть Винсент с его серьгой на губе. И тут все куда сложение. Тут сразу весь спектр неприятных эмоций, которые сливаются в удивительную сладко-болезненную гармонию…
– Я отыграю партию Виви безупречно и с уважением, – пообещала Марку, но он даже не посмотрел в мою сторону.
И хорошо. Потому что себя я видела в отражении стеклянного шкафа. Ручаюсь, обсыпанная перьями я выглядела лучше. Огромные влажные глаза. Испуг и полное непонимание, что делать дальше со всем этим новым и непонятным.
На всякий случай песню Виви я не стала читать в присутствии Марка. Вдруг я выдам себя какой-то гримасой? Песня не понравится мне, и я усмехнусь, фыркнуть или сморщусь. Позже. Ознакомлюсь, когда останусь одна.
– Остальные песни Винсента.
Марк раскладывал листы на свободном столе и делал в них пометки.
– В этих местах мы обычно делаем паузы. Начинаем хлопать и позволяем зрителям включиться в пение. Но ты продолжаешь играть. Держишь структуру все время. Качаешь толпу.
Кивала. Боже. Позволять зрителям петь! Какой непрофессионализм. Словно они забыли слова или играть разучились. Люди заплатили, чтобы слушать, а не выполнять работу музыканта! Кто вообще в своем уме стал бы платить, чтобы спеть?
– Я написал тебе свой номер. Позвони, если возникнут вопросы. Полноценную репетицию мы все равно сможем провести только в клубе во время проверки звука.
Кивнула, все ещё боясь открыть рот и обидеть Марко своими мыслями. Звонить ему я, конечно, не буду, но уже не из-за снобизма. У меня просто не с чего звонить.
– Тогда до вечера. Удачи тебе не желаю. Если ты сыграешь лучше Виви, а ты все делаешь идеально до зубового скрежета, я тебе этого никогда не прощу, Елена. Я искренне надеюсь, что ты облажаешься.
Вот и поговорили. Осталась один на один с распечатками. Меня мучил только один вопрос, если Марк желает мне провала, зачем тогда оставил номер и подробно расписал все места, которые могу вызвать у меня трудности.
Когда Марко ушёл, я заботливо собрала распечатки и убрала их в сумку. Я пропустила всего полторы пары и вполне успевала на оставшиеся занятия. Могу устроиться на последней парте и спокойно разучивать песни. При одном только беглом взгляде на листы, музыка уже слагалась в моей голове, а голос Винсента обрамлял все своим пением. Пальцы сами собой водили по воздуху, пытаясь нащупать мелодию. Я справлюсь. Непременно справлюсь.
Поспешила обратно к своему шкафчику. Нужно попробовать очистить его. Тем более я помню, что проделал со мной Вестерхольт. Я легко повторю эти хангрийские мотивы на флейте и избавлюсь от гадкой жижи.