Теперь мне все нравилось. Жаль, никому не покажешь. Мне дали ясно понять, чтобы эту песню я не трогала. Отложила карандаш в сторону и полезла в сумку за ластиком. Едва я распрямилась, как чуть не вскричала от паники.
Откуда он только взялся?
Винсент держал листок с моими пометками и внимательно его изучал. А я так и замерла со стеркой в руке.
Ужасное чувство, меня словно за чем-то постыдным застукали. Как если бы я осквернила памятник или святыню. Или хуже. Винсент может понять, что я действительно хочу с ними сыграть сегодня. Добавив скрипку, я словно себя в любви им призналась, влезла в их уютный мирок со своей, как он там сказал, мёртвой, унылой и безэмоциональной музыкой.
Вестерхольт взял со стола карандаш и тоже сделал какие-то пометки. Я же нервно втыкала в стерку ноготь, оставляя там глубокие следы, и старалась не думать, что все в столовой сейчас таращаться на нас. А все действительно таращились с опаской и интересом. Вдруг мы тут друг друга и остальных превратим в жаркое. Жаркое… Есть хочу, аж желудок сводит. Это нервное? Как же мне не хватает сейчас привычного звяканья ложек о тарелки. Тишина как в склепе.
Винсент сел за стол, положил листок с песней Виви и развернул его ко мне.
– Зачем ты это сделала? – Он ткнул пальцем в партию для скрипки.
– Просто так, – брякнула я, а затем попыталась дотянуться стеркой до своих пометок, но Винс каким-то до ужаса дразнящим жестом отодвинул распечатку, и ластик скрипнул по столу.
– Песня ужасна, – неожиданно выдохнул он, и я услышала облегчение в этом признании.
Я аж застыла с открытым ртом. Что он только что сказал? Это же их конкурсная песня!
– Ой, да брось, принцесса, ты сама это поняла. Иначе ты бы не исчеркала тут всё.
Это какая-то проверка? Он хочет развести меня на эмоции, уличить в плохом отношении к Виви? В эти игры я точно играть не буду. Его сестра как минимум спасла меня сегодня утром.
– Ничего не исчеркала, а просто немного поимпровизировала, ты же сам мне это советовал, – я невинно хлопала ресницами и встретилась взглядом с Винсом.
Судя по его довольной улыбке, ответ ему понравился, значит, я опять проигрываю.
– Хорошая ученица, – похвалил он, и если бы не стол между нами, клянусь, он бы по макушке меня погладил.
– Хорошей ученице пора возвращаться к занятиям, – я протянула руку за листком, но Вестерхольт сложил его вчетверо и убрал в задний карман штанов.
Его черная футболка слегка задралась, и я увидела ремень с массивной пряжкой. Как только штаны с него не спадают под таким грузом?
– Эту песню мы сегодня играть не будем. Разучивай оставшиеся, и вот уже их править не советую, они мои.
Прозвучало угрожающе.
– Винсент Вестерхольт настолько безупречен? – едко спросила я.