– Елена? – удивленно спросила Мари Коч, поправляя на носу свои знаменитые очки с золотыми цепочками. Именно она вела у меня пары по истории музыки два года назад.
Из всех преподавателей ко мне она была всегда строже. И что прощалось иному студенту, мне оборачивалось низкой оценкой и даже выговором. Меня она люто ненавидела, других объяснений я просто не нахожу.
– Госпожа Коч, я…
Она подняла свой длинный указательный палец, и я мгновенно замолчала.
– Тебе кто разрешил сюда заходить, а тем более брать
Кончик пальца Мари Коч слегка приопустился, а значит мне было дозволено говорить.
– Майкл. Он сказал, я могу выбрать себе инструмент.
Может не стоило сдавать парня, все-таки он был вежлив ко мне, а теперь госпожа Коч из него одним лишь взглядом душу вытрясет.
Вот только недобрый взгляд достался мне.
– Ты сейчас издеваешься?
Она точно в ярости. И как ей удается своим убийственно спокойным голосом меня наизнанку от страха выворачивать.
– Нет. Он там за стойкой стоял. Рыжий такой, и веснушки у него ещё по всему носу…
Я бы точно добавила, что он тоже её студент в прошлом, но не успела, Мари держа одной рукой огромный контрабас, а второй схватив меня за запястье, рванула к стойке. Я едва поспевала за ней. Ей бы честь академии защищать на спортивных соревнованиях. Вон какая бодрая старушка.
За стойкой было пусто.
Тот рыжий разыграл меня?
– Он точно был здесь, госпожа Коч. Клянусь!
– Я не ожидала такого от тебя, Елена. Ты казалась мне самой умной среди студентов, что с тобой стало? Сорванный концерт, издевательство над старшими, порча чужого инструмента!
Она с любовью погладила контрабас.
Стиснула зубы от обиды. Я никогда не дерзила взрослым, всегда была послушной. Я единственная, кто поздравил её с днем рождения, запомнив любимый сорт чая, когда она лишь вскользь обмолвилась о нем на паре. Вербена и яблоки! Я запомнила чай, но не запомнила какого-то рыжего Майкла! Ух, попадись мне этот лжец!
– Этот инструмент пылился без дела. Да я в него жизнь вдохнула!