– Уже приехали?
– Не знаю.
– А чего тогда будишь?
С этими словами он уже в открытую привалился ко мне и собрался продолжать спать. Я же едва дышала. С одной стороны контрабас, а с другой хамоватый наследник Вестерхольтов.
– Не мог бы ты, пожалуйста, слезть с меня, я задохнусь сейчас.
– У курочки мягкие пёрышки, мне нравится. Терпи.
– Ты плечо мне вывихнешь, я играть не смогу!
– Не драматизируй, ничего с твоим плечом не случится.
Отлично. Он так близко, что я чувствую запах его геля для душа, слегка потную футболку и какой-то ненавязчивый дезодорант. Что-то хвойное. Лес… Я вижу длинные ресницы Винса, на которые падает челка. Завораживающий блеск сережки на губе вновь напоминает мне о моем постыдном сне.
У меня так много вопросов к нему. Почему его песни посвящены какой-то Нане? Это же не я? И потому он играл на виолончели пьесу, в которой была я в темном лесу.
– Винс… – начала я.
– М?
Черт, я думала, он спит. Теперь придется действительно спросить его о чем-то. Только вот о чем?
– А кто эти девушки? Они же не музыканты, я не чувствую в них магии. Ни капли.
– А они и не волшебницы. Это наш фан-клуб. Дора, – Винсент вытянул руку и указал на девушку с фотокамерой, – снимает наши выступления и монтирует любительские клипы. Джулс ведет нашу страничку в эфире, а Лаура отвечает за мерч.
– Какой ещё мерч?
Говорит на каком-то чуждом языке. Это что-то на хангрийском?
– Товары с символикой группы. Футболки, кружки, магнитики.
– Ааааа… Погоди! Вы прямо настолько популярные?
Он фыркнул мне в плечо, и я поежилась.