— Более того, нанес визит в его особняк.
— Тоже открыл дверь ногой?
— Вроде того. Пожалуй, тот день я готов причислить к одним из худших в моей жизни. И, поверь, просто плохих дней у меня было немало.
Верилось с трудом, но я оставила при себе ехидство и усмехнулась:
— Шайла Эммот облила меня грязью?
— Это был Гилберт. Он наговорил столько… разного, — мрачно поправил он и добавил:
— Я вел себя как полный кретин. Один контракт с этим долгом чего стоит. А свадьба. Выше всяких похвал. От самого себя тошнит.
— Может, тебе раньше надо было напиться, чтобы пришло озарение? Признайся, ты ведь даже духовнику никогда не каялся.
— У меня нет ни духовника, ни наставника. Одного пытались сосватать, когда я учился в академии, но мы характерами не сошлись.
— Значит, я у тебя первая?
Он одарил меня выразительным взглядом и протянул руку:
— Придешь ко мне?
Не хочу оценивать, почему я, не колеблясь, свернулась клубочком у него под боком, прижалась щекой к твердой груди, прислушалась, как ровно и сильно бьется сердце.
— Расскажешь почему ты связалась с ним? — тихо произнес он. Голос словно вибрировал в его теле.
— С Гилбертом? — подняла я голову. — Ты знаешь, что у меня есть старший брат, так?
— И он пропал без вести, — согласился муж.
— Твой сыщик не выдерживает критики, — фыркнула я. — Трэн не пропал, а сбежал из Города…
Соверен оказался прекрасным слушателем. Он ни разу меня не перебил, не задал неудобные вопросы, на которые я не захотела бы отвечать. Время катилось к рассвету, заканчивалась наша первая брачная ночь.
— Все может быть по-другому, Лэри, — тихо произнес муж, когда говорить, казалось бы, стало не о чем.
— На самом деле, ты был неплох, — призналась я.