Как во сне, сунув скрученную судорогой руку под рубашку, коснулась застёжки талисмана. Тяжёлой змеей скользнул он в ладонь. Только много позже задалась вопросом - как онемевшие пальцы смогли расстегнуть обычно тугой замок? Но в тот момент действия были интуитивными, настолько сильна стала моя вера в силу доставшегося ненароком украшения.
Как живая, цепь обвила кисть, оранжевый камень оказался сверху, мерцая как ночной светофор. Рука вскинулась сама собой. Луч света ударил куда-то вверх, и волки взвыли громче, только теперь вой был похож на боевой. Павел перекатился на спину, судорога пробежала по его лицу, едва увидел этот оранжевый проблеск.
- Настя, остановись, - прохрипел он.
- Это не я!
Голос сорвался в рыдание. Это действительно не я. Рука не отпускала цепь и не опускалась, не давая мне свободы. Ноги отказывались слушаться и, стоило напрячься, чтобы обрести власть над собственным телом, тут же подогнулись. Я рухнула на колени всё так же, подняв руку вверх.
Сверху раздалось ответное завывание...
Волки прижались к земле, а вокруг их кольца началось форменное светопреставление. Вихрь палой листвы и еловых игл вперемежку с валежником (интересно, откуда столько, вечером едва набрала на костёр) завертелся вокруг, засыпая глаза.
Прикрывшись рукавом свободной руки, зажмурилась изо всех сил, проклиная от всей души день и час, когда встретила Мирлиса, а так же собственное любопытство, которое и привело в итоге на эту жуткую поляну. Пока крыла сама себя всеми известными нецензурными словами, вокруг был ад. Единственное, что смогла почувствовать в смешении земли, воздуха и частей деревьев, как волк навалился на меня, прижав к земле, и я, вдобавок ко всему, расчихалась до слёз, когда уткнулась носом в волосатое пузо. Рёв и визг оглушали, можно подумать всё волчье население собралось на поляне и устроило бои стенка на стенку. К волчьим рыкам добавилось нечто запредельное, свист на уровне ультразвука, от которого по коже побежали мурашки и стыли зубы во рту, а горло с каждым новым заходом всё сильнее сжимало ледяной рукой паники. Счастье, что подняться на ноги не могла, да и вообще пошевелиться, иначе на животе уползла бы, куда глаза не глядели, и не известно, чем бы это закончилось.
Спустя вечность (потом Павел с Мирлисом долго спорили, прошло пять или двадцать минут), заваруха резко прекратилась, камень у меня в руке похолодел.
Волк осторожно слез с меня, извиняясь, тихо фыркнул, и обессилено рухнул рядом. Только теперь опустила талисман и, наконец, решилась открыть глаза.
Сквозь застилавшие слёзы успела заметить, что все присутствующие смотрят вверх. Тоже посмотрела...
Нарезая над головами круги, растворялся в голубых небесах огромный крылатый зверь. Сначала не поняла, кто это, но при очередном витке, когда солнце осветило всю фигуру, разобрала, что на радужных птичьих крыльях в небесах парит не грифон или иное чудо, а обыкновенная, только большая, очень большая, собака. Нормальная такая собака "дворянской" породы, такие иной раз сторожат дворы, только размером с корову. От такой псины лучше держаться подальше - затопчет и не заметит. И как только поместилась на небольшой, в сущности, поляне? Теперь же собака, не обращая внимания на оставшихся на земле, парила всё выше. Спустя несколько минут, осталось одно только голубое безоблачное небо.
Осмотрелась вокруг.
Прежде всего, взгляд наткнулся, иного слова не подберу, на существо, лежавшее между деревьями у края поляны. Так себе, копна, большая, непонятного цвета - не разобрать, то ли чёрный, то ли бурый, а может тёмно-зелёный? Но вот дух от неё шёл такой, что если бы не дувший от нас ветер (мысленно поблагодарила своего знакомого, услышав в голове смешок), то мы бы задохнулись. Не то что бы вонь, а нечто до того инородное, что волки старательно отворачивались от копны и тёрли носы лапами.
Пока осматривалась, Павел и Мирлис бросились к лежавшему рядом со мной Серому.
- Настя, помоги!
Приказной тон и на этот раз проглотила молча. Желание спорить отбило, кажется, надолго. Подбежала, краем глаза отметив, что из-за деревьев показались наши кони. Шли они бок о бок, дрожа, до сих пор переживали настигший ужас.
Павел откинул лобастую голову волка, из угла пасти сочилась струйка крови.
- Ему пришлось хуже всех, - пыхтя сквозь стиснутые зубы, проговорил Мирлис, подтаскивая мешок оборотня.
Можно подумать, я этого не поняла. Похоже, что нас задело краем. Не мы были нужны той "копёнке".