– Правильно, молодец! А если длина судна бо-о-олее ста метров?
Дальше рассказывает сам Кудрявый:
– Короче, стою я, значит, как тот баран облезлый, вылупился на эту фигню на переборке, и говорю: «Если более ста метров, то тоже частые удары в рынду... это на носу, а потом ещё на корме, тоже частые удары в этот... как его...» Он: «Во что? Во что?» Я смотрю на этот долбаный гонг и хочу сказать: «В гонг», я же знаю, что это гонг, а на языке всё вертится и вертится – «бубен». Я понимаю, что не бубен, а гонг, а залипло, забыл, как эта хрень называется, ну вылетело из башки, а на языке всё «бубен» да «бубен». А Кирпич: «Так во что-о-о же, товарищ Кудрявцев? А? Во что?» Я – блин, чё делать? Смотрю на него вот так, потом глаза закрываю и – что будет, то будет: «В бубен». У Кирпича аж глаза вылезли: «Во что-о-о?!» Я воздух вдыхаю, выдыхаю и – а чо, всё уже, хана: «В бубен, тащ каперранга». Леночка там аж под кресло сползла...
– А потом?
– Потом? А что - потом? Гы... Фэйс Кирпича представляете?
– Ну.
– Так вот: ваще весь красный стал, привстал, надувается, глаза вот такие, волосёнки дыбом, а потом ка-ак лопнет: «ВОО-О-О-О-О-О-ОННН!!!»
– А вы?
– А мы чо... сказали «есть», чётко повернулись кругом и пулей... вжжжжж!.. оттуда...
За следующий месяц Серёги сдали всю морскую практику за первый курс – и что проходили, и что ещё не проходили. Лично Кирпичу. Авансом.
...А со включёнными габаритными огнями по морю и впрямь безопаснее ездить.
ШУРА БАРАБАНОВЪ
На самом деле не Шура Барабановъ, а капитан первого ранга Александр Токарев. Дядя Саша – но так его никто и никогда не звал даже за глаза. Страшно было.
В те незабвенные времена кафедра марксизма-ленинизма во всех военно-морских инкубаторах была самой главной, потому что упор в военном искусстве делался на научный коммунизм. А самым главным на нашей главной кафедре как раз и был Шура Токарев. Он был начальник кафедры. Почему Барабановъ – не знаю, откуда поехало, но так называли. Ещё задолго до меня.
Здоровенного роста, толстый, пухлый, красный и с выпирающей во все стороны харизмой. А пришёл он на флот юным юнгой, на эсминец «Незаможник» – это чёрт те когда ещё – а потому неустанно повторял клокочущим раскатистым басом: «Только йяяя! Адииин! В этом сррраном училище!!! Имею пррраво! Плявааать! На военно-морскую пааалубу!» И тут же украшал глянцевый паркет полулитровым плевком. Также плевался и в окно, притом исключительно метко, прямо на лекции или семинаре. Звучала грозная команда: «Дежурный!!! Форточку!!!»; дежурный по классу одним скачком оказывался возле ближайшего к Шуре окна... вот оно настежь… ТЬФУУУУ!!! И огромный гульман увесистой бомбочкой улетал туда, вниз, на плац... и слышно только: ччл-ляп!
А вёл он из принципа исключительно Историю КПСС, науку более чем запутанную и насквозь заражённую микровозбудителями сна. Тигриный рёв: «САДИТЕСЬ!!! ДВА-А!!!» Пересдать – нереально. Пересдать Шуре – несбыточная фантастика. Всё, «академия» в кармане. «Академия» – это академическая задолженность. Это когда все едут в отпуск (ля-ля-ля), а ты остаёшься в Системе добивать недобитую сессию. Но ещё задолго до экзамена происходит много чего.
Например, консультация.
Шура часто назначал свои консультации в гулкой аудитории номер 334, а однажды не учёл, что в этом же помещении свою консультацию устроила ещё и миниатюрная учительница английского языка Люция Вениаминовна по прозвищу ПолЛюция (два Оксфорда с Кембриджем)... И вот: сгрудились нэйвыл кадеты вокруг высокорафинированной «англичанки», старательно шепчут всякие «пенсил» и «тэйбыл»; тут дверь пинком открывается – бабах!!! – в аудиторию вплывает пузо Шуры, а за ним и сам Шура со своим знаменитым чёрным портфелем: «Та-ак! Ну что, собрались, пупсики? Готовы? Щяс будем матки выворачивать!!!»; ой! увидел ПолЛюцию... галантно расшаркался (Арамис отдыхает), а ПолЛюция (Гарвард, Оксфорд…), красная вся, пискнула чего-то на неизвестном языке и из аудитории – вжик!.. Чего ещё Шуре делать остаётся? «Дежурный!!! Фо-орточку!!!»
В своё время он закончил доблестные Нахимовские ясли в Ленинграде («…и юность перетянута ремнём…»), но бывших нахимовцев, сиречь «питонов», не выносил и глумил откровенно. «Ах, вы – питон?! Агаааа!!! Пито-он!!! Мальчонка – питон! Питооония... сказать, что такое ваша питония? ДОПКА! Ясно вам?! ДОПКА!!! Добровольное Общество Помощи Красной Армии!.. Салапей! Фенрик!» Обычно после этого смачно ставилась двойка. Чвяк! Свободен, пупсик.
Монолог на консультации:
ebooksa