Мичуринские сады не однажды прочёсывались милицией, потому что, если верить слухам, туда на протяжении долгого времени сбегают зэки из местной колонии. Не помногу, так, по одному, по два, но набралось их достаточно, чтобы сколотить банду. Так сейчас эти бандюганы выходят каждую ночь на улицу и… Ну, тут уж известной партизанщиной попахивает. Но, говорят, что было.
А ещё рассказывали, будто бы одна из убитых женщин пришла перед самой кончиной в сознание и поведала, что попала в лапы шайки, где над ней очень сильно издевались и били цепями, особенно главарь…
Что касается последней жертвы, гражданки Ч., труп которой был найден на улице Туснолобовой, то милицией было установлено, что возвращалась она из гостей, от Николая Р., а при ней находились сумка, сшитая кустарным способом, и старенький потрёпанный зонт, бывший когда-то ярко-красным, с голубыми и вишнёвыми горошинами…
ГЛАВА 8. БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШАЯ
«Здравствуй, Верочка! С большим приветом к тебе Андрей. Я не дождался от тебя ответа и решил написать очередное письмо. Живу я нормально, готовлюсь к экзаменам, а в основном сижу у почтового ящика и жду от тебя письма. Верочка, почему ты молчишь? Что случилось? Ты, наверно, и представить себе не можешь, как я по тебе скучаю. У меня сейчас дома такая скукотища: брат в армии, и поговорить не с кем, разве что с родителями. У Алексея недавно был день рождения, но всё прошло как-то скучновато. Юрка Петров хвастался всем фотографией Лены, а ты, несмотря на мои просьбы и свои обещания, так и не выслала мне своего фото…»
Подобных писем у Веры — целая пачка. В прошлом году она ездила на каникулы к родственникам и познакомилась там с Андреем. Он из Навои, далёкого, почти экзотического города. Письма оттуда идут долго, чуть ли не десять дней, и все — об одном и том же. Фотографию она действительно обещала, но всё как-то не выбрала времени сфотографироваться, а посылать старые, где она ещё в школьной форме, не хотелось.
В свои пятнадцать лет Вера считала себя совершенно взрослой. В некоторой степени так оно и было, ведь взрослость — не только количество прожитых лет, но и ещё что-то другое. Ну, например, умение принимать какие-то кардинальные решения. Здесь у Веры всегда было своё четкое мнение. И, наверное, поэтому, несмотря на наличие взбалмошности и капризности, в классе Вера была лидером: девочки с ней дружили, а мальчишки смотрели с восхищением. И не только мальчики-одноклассники: на Веру засматривались ребята гораздо более старшего возраста. Она была очень привлекательна: хорошо сложена, среднего роста, стройная, с лёгкой походкой, в которой наряду с детской угловатостью сочетались уже женская грациозность и изящество. Наверное, Вера пошла в маму, которая до сих пор сохранила обаяние молодости: большеглазая, худенькая, с длинными косами, внешне мама была похожа на старшую сестру Веры. А вот на папу дочь не походила совершено, разве что характером, и то так, самую малость: папа — высокого роста, светловолосый, голубоглазый… Тут Вера глубоко вздохнула: папа жил с другой семьёй, с дочкой практически не виделся, но алименты присылал регулярно, так что особенно это Веру не беспокоило.
Когда в дверь постучали, Вера только было взялась за письмо Андрею. Прикрыв дверь в соседнюю комнату, где отчим отдыхал после ночной смены, она пошла открывать. На площадке стоял сосед Сергей. Вера несколько удивилась, хотя соседа знала хорошо: они не только жили рядом, но Вера была частым гостем в их доме: её ближайшая подруга Лена была сестрой жены Сергея. И подруги Веры, Жанна с Оксаной, тоже были с Сергеем в дружбе. Вере, правда, не нравилось, что Сергей уделял ей какое-то особенное внимание: останавливал на улице, много шутил, смеялся, а несколько раз даже пытался пригласить в кино. Вера отказывалась и однажды заявила, что всё расскажет Ирине. С тех пор в кино он её не приглашал. Сегодняшний приход Сергея не удивил Веру: завтра у Иринки день рождения, и сегодня они собирались всей компанией готовиться к торжеству. Она уже и подарки приготовила: большеглазую куклу в свадебном наряде и роскошный букет цветов, который стоял сейчас у неё в комнате.
«Проходи, я сейчас», — Вера засмущалась домашнего халатика и бросилась в комнату, чтобы переодеться. Сергей проходить не собирался. Дождавшись Веру за дверью, он начал разговор с неожиданной для неё фразы: «Ты знаешь, что сейчас происходит?». «Что?», — Вера не совсем понимала, о чём идёт речь. «А ты знаешь, что о тебе говорят?», — и дальше Сергей произнёс такую грязную фразу, что Вера едва не задохнулась от возмущения. «Кто это говорит? Где они?» «Да в парке сидят. Я только сейчас оттуда: пытался с ними спорить, защищать тебя, но они остались при своём мнении», — Сергей смотрел Вере прямо в глаза.
Молча они прошли через двор. Позднее, когда родители заявят об исчезновении Веры, выяснится, что пару видела женщина, набиравшая воду из колонки, и сосед, на миг оторвавший взгляд от газеты и взглянувший в окно. Но на то, с кем была девушка, очевидцы не обратили внимания. Отчим её тоже сквозь сон слышал разговор в прихожей, а когда встал, его удивил беспорядок в комнате Веры. Она была девочкой очень аккуратной, а разбросанные вещи говорили о том, что Вера очень торопилась.
В парке, задыхающемся от жары, никого не оказалось. Ну, не то, чтоб совсем уж никого — так, прогуливались по аллеям редкие пары. Вера вопросительно посмотрела на Сергея: «Где они?». Тот махнул рукой в сторону кустов: «Там». Но и там никого не оказалось. «Ты обманул меня! Никто не мог сказать обо мне такое. Никто!» А Сергей засмеялся и резким движением повалил ее на землю. Вера почувствовала на горле его пальцы и уже через секунду потеряла сознание.
Её ждали до поздней ночи. Уйти из дома, никого не предупредив, — на Веру это было не похоже. Девчонки обежали всех знакомых, даже к родителям Димы ходили (сам мальчик, с которым Вера дружила, был в Ташкенте на каникулах), но Веру никто не видел. Утром обратились в милицию, но заявление родителей было встречено милиционерами спокойно: нагуляется — придёт домой. На другой день отчим с подругами Веры поехал в пионерский лагерь, где Вера подрабатывала, но и там поиски результатов не дали.
День рождения Ирины прошёл скучно и как-то беспокойно, хотя Сергей старался вовсю, чтобы развеселить компанию. Все разговоры были только о Вере. Несколько раз девчонки бегали к ней домой.
Через три дня милиция занялась поисками вплотную, но тут странные истории начали происходить с Жанной. Вечером, когда она была дома одна (мама вот-вот вернётся с работы, а отец только что ушёл), в дверь постучали. Вошёл незнакомый парень, спросил: «Вы — Жанна?». Та ответила утвердительно. Парень потоптался у порога, помолчал несколько секунд и спросил: «Вы знаете, где ваша мама?». «На работе, — ответила Жанна. — А что случилось?» «Случилось страшное: ваша мама погибла, точнее, её убили, и сейчас она лежит в кустах у железной дороги. Простите за плохую весть, но что поделаешь… Я подожду вас на улице» Жанна заметалась по комнате, заплакала, начала одеваться, но в этот момент в дом вошла мать. Она видела, как от дома отъехали белые «Жигули». За рулём, судя по описанию, сидел тот самый парень. Когда мама прошла впритирку с машиной, на неё никто не обратил внимания. Позднее Жанна встречала эту машину, а один раз даже пыталась приостановиться рядом, чтобы подслушать, о чём они говорят, но беседовали парни о чём-то незначительном, а Жанну то ли не узнали, то ли не захотели узнавать.
Неоднократно ночами под окнами своей комнаты Жанна слышала шаги, но считала, что это ей чудится. Иногда с девчонками, собираясь вечерами, они такого страха друг на друга нагоняли, такие страсти и ужасы рассказывали, что волосы дыбом вставали. И всё-таки Жанна постоянно чего-то боялась. Как выяснилось позже — не без основания: её действительно выслеживали. Более того, она была намечена очередной жертвой, но постоянный контроль милиции сделал план убийцы неосуществимым.
Прошла неделя. Теперь надежды на то, что Вера отыщется, уже оставалось мало, но её по-прежнему искали. Отчим действовал почти автоматически: каждый вечер, возвращаясь с работы, он садился за руль и ехал, а куда — и сам не знал, лишь бы не сидеть дома, лишь бы не гасить в себе последнюю искорку надежды. На мать страшно было смотреть: в эти дни в её косах появилась первая седина.
И тут в милицию позвонили. Приятный мужской голос сообщил, что в парке находится труп девушки, вероятно, той, которую ищут, и очень подробно описал место. Вера лежала на животе, в расстёгнутой одежде, а рядом валялись туфли. Когда её перевернули на спину, взгляду присутствующих предстало ужасное зрелище: лицо девушки разъели насекомые, а голова была наполовину седой.
В милицию он позвонил сам. Когда там сняли трубку, несколько опешил, проглотил комок в горле и с деланным равнодушием сообщил: «Там, в парке, труп девушки, которую вы ищете». На том конце провода спросили, кто говорит. «Случайный прохожий», — ответил он, бросил трубку и опрометью бросился от автомата. Да, многое бы он дал сейчас за то, чтобы быть просто случайным прохожим. Вот они идут по улице, счастливые, равнодушные, весёлые, грустные, едят мороженое, покупают цветы, толпятся у входа в ресторан, и никто не вправе повернуть их жизни в другое русло, имя которому — расплата. Человек должен платить за всё — в этом он не сомневался. И «теория автобуса», как он её именовал, оказывалась здесь никчёмной и бессмысленной. А суть теории заключалась в следующем: жизнь расставляет западню каждому, но не мне: там, где нет выхода, можно найти лазейку, ускользнуть в последний миг, когда камень падает рядом на чью-нибудь голову, но не на твою. Под автобус попадают другие, неловкие, неуклюжие и потерявшие чувство опасности, а будь на их месте я, то отпрыгнул бы, отполз, спасаясь любым путём. Каждый, но не я…
Временами он чувствовал себя прокажённым, с колокольчиком для опознания и отпугивания. Куда бы он ни шёл, что бы ни делал, — внутри звенел и звенел этот противный колокольчик страха. Как волк, шкурой чующий погоню, он видел преследователей в обычных людских лицах. Они были повсюду: в автобусах, в магазинах, на улице. Он стал пугаться собственной тени. Подозревал, что о чём-то догадывается жена (какими глазами она взглянула на него, когда ещё зимой он принёс ей в подарок норковую шапку — по случаю подвернулась, зевать не надо, — но не сказала ничего, даже сделала вид, что рада). Ночами, исчезая из дома, он придумывал маршруты прогулок, рассказывал о всевозможных встреченных знакомых, искал оправдания и отговорки. Мир в семье становился очень редким гостем. Любовь уходила, оставалось недовольство, взаимные упрёки, а чаще — молчание. Он вспомнил, как впервые ударил жену, ударил при ребёнке, просто так, без причины, да и можно ли найти причину для того, чтоб ударить женщину?
ebooksa