Противостояние

Сдавленный хрип, чей-то протяжный, звериный вой, полный боли и отчаянья… и громкая брань, матершина и проклятья, сыпавшиеся как из рога изобилия. Грохот арматурин и бит, бьющих по милицейским алюминиевым щитам, стук камней и брусчатки, которая сыпалась с неба, подобно великанскому граду… и плотная, ощущаемая кожей ненависть… ненависть, которой нет предела и понимания.

Первые минуты схватки самые напряженные и опасные, обе стороны еще полны сил и энергии, руки нападавших, еще не устали колотить по щитам, спецназовцы и солдаты внутренних войск, пока сохраняют строй, и не отступают ни на шаг.

— Командир, глянь справа, какая-то хрень! — крикнул Леший, оглядывая поле боя, опытным глазом.

— Твою мать! — выругался Словник, чувствуя, как приближается беда. — Огнетушители взяли и все за мной!

Сквозь толпу протестующих, как раскаленный нож, сквозь сливочное масло, прорывалась плотно сбитая группа людей, они шли клином, оберегая нескольких парней с ведрами, двигавшихся внутри этой группы. Ведра могли означать только одно — в них горючка, которую сейчас выплеснут на щиты милиционеров.

— Поджигатели! С правой стороны поджигатели! — громко закричал Слон, пытаясь привлечь внимание полковника, командующего обороной этой стороны улицы. — Огонь! Надо открывать по ним огонь!

Полковник оглянулся, услышав крик Владимира, и затравленно завертел головой в поисках угрозы, но потом видимо спохватился и отбежал в сторону ближайшего автобуса. Как всегда, чем выше начальство, тем дальше оно от проблем!

Подхватив щит, Словник начал пробираться сквозь ряды ВВешников, рядом с ним двигался Жбан, так они на пару и «прорвались» к первой линии обороны, остальные бойцы крымского «Беркута» двигались в «кильватерной струе».

Опоздали совсем на чуть-чуть, буквально считанных мгновений не хватило, чтобы предотвратить беду. Всплеск жидкости, выплескиваемой из ведра, раздается совсем рядом и тут же разрыв петарды-фейерверка… громкий хлопок и высокое оранжево-рыжее пламя взметается высоко в небо…

— А-ааа! — громкий, нечеловеческий крик, молодого солдатика, так резанул по ушам, что захотелось зажать их руками, чтобы не слышать этого воя боли и ужаса. — Помогите!!!

— Жбан, убери их с дороги на хрен! — Словник сбил с ног, нескольких солдат внутренних войск, которые в страхе перед огнем бросили щиты и ринулись назад, толкаясь и мешая друг другу.

Перепрыгнув через объятого пламенем пацана, Слон всей своей массой навалился на «майдановцев» которые, подобно стремительному потоку ринулись в образовавшуюся брешь из щитов. ПээР зажил своей жизнью, резиновая палка летала как живая, Словник бил яростно и сильно. Сзади бьют струями порошковые огнетушители, засыпая все вокруг мелкой крупой.

Удар! Удар! Еще удар! Прикрыться щитом, от летящего камня, снова удар ПээРом… еще один. Взмах щитом и чья-то перекошенная от злобы физиономия, окрашивается алой кровью из разбитого носа, снова удар… щит, дергается из стороны в сторону, так и норовя выскочить из рук — в него вцепились с той стороны и пытаются отобрать… хрен, вам а не щит! Владимир, на миг поддается толпе и позволяет себя оттащить, нажим на несколько мгновений ослабевает и Словник бьет ногой вперед, а потом еще раз и еще, но теперь уже резиновой дубинкой и краем щита, места теперь достаточно, чтобы развернуться, как следует… сильно бьет, вкладывая в каждый в удар всю свою ненависть к тем, кто по ту сторону щита… к тем, кто заживо жег его братьев по оружие, тех, кто кидал в них камни и куски арматуры. Рядом с Владимиром появился Жбан, Леший, Гвоздь и Панас — старая гвардия, ветераны! Это вам не желторотые ВоВаны, которые не умеют драться в строю и бояться всего на свете. Это Воины! Они отбоялись свое в лихие девяностые, что им теперь эти оголтелые фанатики, пытающиеся утянуть страну в пучину хаоса и анархии.

Словник так и не уловил тот момент, когда его ПР был вырван из рук, он только понял, то уже несколько минут, бьет не резиновой дубинкой, а кулаком. Удар щитом, сбивает с ног, невысокого парня, одетого в телогрейку с порванными боками, из которых торчит вата. Шаг вперед и парень оказываться позади, его тут же оттаскивают в тыл, попутно избивая резиновыми палками.

Еще шаг вперед, щит содрогается от сильных ударов снаружи, бьют чем-то железным и тяжелым. Владимир делает шаг назад и присев на одно колено, со всей силы бьет щитом вперед и вниз, нижний край щита, попадает в неосмотрительно выставленное вперед колено и перебивает ногу, одетую в камуфлированную штанину. Снова шаг вперед, и катающейся по земле дядька в жилете с логотипом «воинов — интернационалистов», оказываться в тылу. Слон выхватил из рук мужика дубину, сделанную из биты и обрезка железной трубы. Крутанув несколько раз вновь приобретенным оружием, Владимир удовлетворенно хмыкнул — хоть и самоделка, но сделана с умом. Взмах, сильный удар, следом еще один… и вот уже деревянный щит самооборонщика пробит. Да-а! Железная труба намного эффективней, чем привычный ПээР. Словник бил как заведенный, как механическая машина, которая только и знает, что бить… бить… бить! Несколько раз Владимир поскальзывался и падал, но его подхватывали товарищи и вытаскивали из-под ударов дубин и железных прутов. Сейчас Слон находился на острие атаки — он стоял в главе импровизированного треугольника, который несокрушимым клином вгрызся в толпу манифестантов. Постепенно, шаг за шагом, продвигаясь вперед, клин крымских спецназовцев разрезал правый фланг протестующих на две неравных части. Несколько десятков беркутовцев во главе с Владимиром смогли оттеснить «майданутых» назад, тем самым выиграв время для маневра. Пыл «самооборнщиков» сошел на нет и они начали пятиться, толкаясь и мешая друг другу.

Драка продолжалась больше часа, напор атакующих то спадал, то наоборот взрывался с новой силой, так и, норовя смести ряды правоохранителей. Но было поздно, тот самый, первый натиск, который мог бы пробить ряды милиционеров и солдат внутренних войск был отбит, а в ходе столкновения, командиры спецназа провели перегруппировку, заменяя уставшую смену бойцов, на свежие силы, вновь прибывших сотрудников. Солдат внутренних войск отвели в тыл, а их место заняли сотрудники «Беркута». Постепенно противостояние сошло на нет, и активисты Майдана отошли назад к своим баррикадам. Лишь изредка несколько человек выбегали вперед и кидали камни в сторону рядов «Беркута». К этому уже привыкли и особо не обращали внимания — камни летели по высокой траектории, что позволяло заранее понять, куда они упадут… и прикрыться щитами, ну или отойти в сторону.

Воспользовавшись затишьем, Словник и несколько его подчиненных сменились на своих позициях и вернулись к автобусу, чтобы отдохнуть и перевести дух.

— Командир, гляди, вон полкан местный бежит, как бы опять не начал пистон вставлять, — кивнув в сторону улицы, предположил Жбан. — Этому только дай волю, чтобы нотации почитать.

— Работа у него такая — нотации читать, — отмахнулся Слон.

Сейчас он был занят более важным делом — просматривал фотографии дочери, которые выложила его жене на своей страничке в одной из социальных сетей. Единственным светлым пятном, на хмуром фоне дежурств на улице Грушевского, была халявная точка Wi-Fi, обнаруженная все тем же молодым пронырой Глазом. Можно было даже с женой пообщаться через «аську», хотя Вера, все просила Владимира вести общение с помощью «скайпа», но Словник это варинат отвергал под различными предлогами, так как боялся, что жена поймет, где он находится… ведь по «официальной» версии: Слон охранял Запорожскую АЭС.