Противостояние

— Нарештi проснулся, очманiты як довго спав?!

— Горiлку будешь?

— Командир мы победили! Слава Украине!

— ГЕРОЯМ СЛАВА! — зычно отозвались все присутствующие. Крик был настолько громкий, что в двери задрожало стекло.

— Так, это, что за шум? — строгий женский голос оборвал шум веселья. — Немедленно покиньте палату, больному нужен покой и тишина.

Невысокого роста женщина в белом халате, смело раздвигая локтями здоровенных мужиков одетых в прокопченные дымом и порохом бушлаты, протиснулась к кровати Левченко. От усталости и перенапряжения кожа на лице врача стала серой, а глаза запали настолько глубоко, что казалось, смотрят из бездонных тоннелей. Медикам последние пара дней доставалось больше чем некоторым протестующим на баррикадах — непрерывный поток раненых, обгорелых, контуженных и просто больных, в разы превышал официальную статистику — счет давно уже шел на тысячи.

— Барышня вам самим бы отдохнуть, — с усмешкой ответил Левченко, натягивая на себя штаны.

— Больной вы, что делаете? Немедленно в постель! — женщина настолько разозлилась, что даже стукнула стоящего рядом с ней здоровяка Бетона по бронежилету. — Я вам приказываю! Если вы не подчинитесь, я вызову охрану!

— Бетон, аккуратно вынеси докторшу в коридор и если вдруг появится охрана, то объясни им кто тут альфа-самец, только без рукоприкладства. Понял? Яша, а ты сгоняй в ближайший цветочный ларек и принеси все розы, что там будут. Поняв? Одна нога здесь, другая там!

— Но… — договорить докторша не успела, потому что великан Бетон подхватил её за талию и вынес из палаты, будто бы в его руках был не сопротивляющийся человек, а хрустальная ваза.

— Глебыч докладывай, что на улицах?

— Мы победили! Янук сбежал, Турчинов временно за презика. Беркут тикает из города, но его щимят по всем фронтам. Плохо, что мусорам выдали оружие, они, суки такие, злые, шо черти, чуть шо бить начинают на поражение.

— Ясно. Долго я здесь провалялся?

— Не особо, сутки, может чуть меньше. Мы ж не сразу поняли где ты, вроде бежал впереди всех, а потом — бац и исчез. Думали, что убили тебя, искали среди убитых, а пару часов назад прибежал, какой-то пацик и сказал, что ты в этой больничке. Сам не помнишь, как сюда попал?

— Ничего не помню, как отрезало. Ладно, хрен с ним. Жив и ладно. Надо собирать парней, а то сейчас самое веселье пошло, можно в мутной воде столько жирной рыбы наловить, что потом всю жизнь вспоминать будешь.

Одевшись, Змей в сопровождении своих подчиненных, вышел из палаты, где с удивлением увидел, что давешняя докторша уткнулась лицом в грудь Бетона и плачет навзрыд. А здоровяк Бетон, который за плечами имели богатый жизненный опыт, в виде, двух отсидок, за поножовщину с тяжкими телесными, нежно гладит женщину по волосам и что-то шепчет ей успокоительное. От вида такой нелепой картины Левченко замер и уже было хотел отпустить язвительный комментарий, но увидев гримасу Бетона и его отчаянный жест — «мол, валите, на фиг, не мешайте!», замолчал и пошел дальше по коридору.

— Да, досталось девчонке, говорят, что третий день на ногах без сна и отдыха, операции прямо в коридорах делают без анестезии и нормальных лекарств, — прокомментировал Глебыч истерику врача.

— Тоже мне нашел девчонку. Ей поди лет как и тебе, — раздраженно фыркнул Витя Хортица.

— Дурак ты Хортица, ей еще и двадцати пяти нет. Всего пару лет как из мединститута выпустилась, а то, что выглядит так плохо, так оно и не удивительно, смерть, старуха вредная, она с каждого, у кого на руках человек умирает, свою дань берет. Но ничего, глядишь, сейчас добьем вражину и отдохнет девчонка, а там может и на свадьбе Бетона и докторши погуляем.

Левченко лишь в очередной раз удивился реакции Глебыча. Старый «афганец» снова и снова его удивлял, вроде бы и не раз на деле доказал, что он человек жесткий не терпящий слабины, а вдруг как выдаст, что-нибудь такое лиричное, что аж слезы на глаза наворачиваются.