Противостояние

Левченко взвалил на себя тело Зиги и, петляя между завалами мусора, тяжело переставляя ноги, пошел дальше.

Бум! Бум! Бум! — что-то било со всем рядом, издавая противный виз и грохот. Несколько раз ударило в спину, подталкивая вперед, Левченко развернулся и увидел, что метрах в пятнадцати от него, среди горящих покрышек стоит фигура в сером камуфляже и целиться из короткоствольного карабина.

ПМ все это время был в руке, Левченко выстрелил несколько раз в сторону милиционера, а когда тот упал, выстрелил еще пару раз. Противогаз куда-то делся, видимо слетел. Дым заволок все вокруг, а едкий газ заставлял надсадно кашлять, глаза горели огнем. Степан шел вперед, монотонно переставляя ноги, периодически натыкаясь на препятствия, обходил, снова натыкался, снова обходил и так до бесконечности. Где-то рядом, справа, слева и даже сверху раздавались голоса, крики, грохот, стрельба и взрывы гранат слились в один общий вой.

Когда в очередной раз Степан наткнулся на препятствие, он попытался его обойти, но неожиданно препятствие исчезло, и Левченко упал на землю… подняться он не смог, его поглотила тьма.

— Ну, что как думаете, он оклемается? — раздался невнятный голос совсем рядом.

— Конечно, у него всего лишь несколько ссадин, пара гематом и ушиб ноги. Самое плохое, что он скрыл ранение, рана воспалилась вот и получили обморок. Пара дней приема антибиотиков и встанет ваш командир на ноги.

Змей подумал, что если заботятся о его самочувствии, значит он среди своих, а это хорошо, просто замечательно.

— Как Зига и Дрон? — не открывая глаз, спросил Левченко. — Живы?

— Нет.

Открыв глаза, Степан увидел, что над ним наклонились Глебыч и незнакомый лысый мужик с фонендоскопом на груди. Видимо это был медик, странно, но, несмотря на мороз, его голова была не покрыта и капельки пота блестели в свете ярких фонарей.

— Дрона сразу наповал убило. Зигу ты мертвого тащил, — Глебыч говорил, короткими, рублеными фразами.

— Помогите встать, хорош валяться, — Степан попытался подняться, но обессилено рухнул обратно на замерзшую землю.

— Какой, нах, встать? — хмыкнул медик. — Срочно в больницу, под капельницу! — тоном, не терпящим возражений, произнес лысый.

— Парни помогайте, — Глебыч махнул рукой и сразу же несколько человек осторожно подхватили Левченко со всех сторон и бережно уложили на самодельные носилки. — Не боись старшой, я присмотрю за отрядом. Обещаю, что мы никуда лезть не будем и уйдем в глухую оборону.

— НЕТ! — Степан ухватил «афганца» за ворот бронежилета и подтянул к себе. — Никаких больниц! ПОНЯЛ? Пусть айболит обколет обезболивающим и обработает рану.

— Старшой, ну, что ты как маленький? — Глебыч постарался сделать голос как можно мягче, разговаривая с Левченко, как с маленьким капризным ребенком: — Тебе надо в больничку, там хорошо: сисястые медсестры, мягкие постели и телевизор.

— Послушай меня, — Левченко шипел, как настоящая ядовитая змея, — я единственный, кто общается напрямую с куратором. Если меня не будет, то вас пустят на убой. Понимаешь?! Так, что хватит звиздеть, обколите меня дурью… и вперед, на баррикады!

— Вы умрете! Элементарно, не выдержит сердце, — голос медика не выказывал никаких эмоций, он говорил о смерти, как о чем-то совершенно обыденном. Видимо за последние дни, смерть для него стала обыденной вещью. — Хоть рану я вам уже и обработал, но все равно надо ехать в больницу!

— Глебыч, найди другого пилюлькина, а то меня этот раздражает! — злость на свою беспомощность придала сил. — Времени даю тридцать минут, что бы через полчаса, я был как огурчик, а то в противном случае, кому-то прострелят ногу. Понял, дохтур?!

Доктор лишь коротко кивнул и, смешав в шприце несколько препаратов, сделал укол в плечо. Вокруг наперебой загомонили, окружающие хором пытались уговорить Змея лечь в больницу, но Левченко был непреклонен. Возможно, бойцы «змеиной сотни» и смогли бы уговорить своего командира отправится в больницу, но в дело вмешалась вражеская сторона — «беркут» подошел совсем близко, тесня со всех сторон баррикады митингующих. Где-то на окраине Майдана, возле одного из высоких завалов пылал ярким костром БТР. Бойцы подхватили носилки и побежали вглубь палаточного городка петляя между гор мусора, бочек с пылающими внутри дровами и скоплений протестантов. Людей вокруг было очень много, вокруг царила всеобщая толчея и хаос, надвигающиеся с разных сторон волны силовиков, спрессовывали протестантов подобно паровому поршню — безжалостно и неумолимо. Горели покрышки, горели баррикады, горели кабинки биотуалетов, горели палатки… казалось, что даже снег и лед горит.