Статист

— Что нового пишут? — поинтересовался он, останавливаясь возле скамейки.

— Стабильности мало. Террористы опять захватили самолёт, — фразой из популярного фильма отшутился Алексей и, свернув газету, протянул для приветствия руку.

Криницын пожал крепкую ладонь и, присаживаясь рядом, заметил:

— Чувствуется сила. Стараешься поддерживать форму?

— Что ещё остаётся делать от скуки. У брата на даче хороший тренажёр — вот я от безделья и качаюсь. Жалко, что бегать не могу, как ты, а то бы с удовольствием составил компанию твоей бегунье. Видел, как она сегодня круги наматывала тут по аллеям.

— Оставь это дитя в покое! — сердито рявкнул Криницын.

— Чего ты так вспыхнул? — миролюбиво произнёс Ярин. — У меня никаких дурных мыслей нет насчёт этой девочки.

— Знаю я тебя. Твои дурные мысли сделали нас врагами и вышвырнули на гражданку.

— Не заводись. Я действительно ничего не имею к девчонке. Просто утром пришёл к тебе и натолкнулся на неё совершенно случайно.

— А откуда знаешь, что это именно она? Мало ли тут малолеток бегает.

— Ты забыл, кто у меня брат? Да и в кабаке ты с ней засветился. Такие тупые вопросы задаёшь, что мне за тебя даже как-то неудобно.

— Ладно, оставим эту тему. Что ты хотел?

— Для начала поблагодарить тебя за помощь. Ты мне очень помог.

— Опустим. Дальше.

У Криницына явно испортилось настроение после упоминания о Жанне. Меньше всего на свете ему хотелось впутывать девчонку в свои дела. Он уже не раз пожалел, что проявил к ней излишние знаки внимания. Если юная соседка пострадает, то это будет только на его совести.

Ярин уловил перемену настроения бывшего напарника, которого он хорошо изучил за годы совместной службы. Поэтому поспешил успокоить Романа:

— Да не волнуйся ты! Я просто так ляпнул про твою подружку. Если она тебе дорога, то я сам уничтожу любого, кто причинит ей вред. При всех своих недостатках я никогда не воспользуюсь случаем отомстить через родных и близких. Тем более, если это женщины и дети. Чтобы между нами не было неясности, скажу тебе как на духу: когда в госпитале мне отрезали ногу, я хотел тебя убить. И когда понял, что больше мне никогда не носить погоны, — тоже сто раз представлял, как выпущу из тебя кишки. Потом немного остыл и хотел только одного: чтобы ты испытал то же, что и я. Прострелить тебе коленную чашечку — было моим жгучим желанием. Во сне я пару раз проделал это с тобой с огромным удовольствием. Но и это прошло. Я перестал видеть в этом смысл. Но самое грустное, что я во всём перестал видеть смысл. Месть? Ну, отомщу я тебе, и что, нога вырастет? Деньги? У меня их больше, чем я мог об этом мечтать. А радости нет.

— А влюбиться не пробовал? — с сочувствием спросил Криницын.

— Видимо, не создан я для высоких чувств, — грустно ответил Алексей. — Меня с женщинами всё время на грубость прорывает. Даже самому противно. Что уже говорить о них? С проститутками проще — можно компенсировать деньгами, и они даже благодарны. А нормальные женщины пугаются. Я их понимаю, но поделать с собой ничего не могу. Короче. Всё это я говорю тебе для того, чтобы ты понял: камня за пазухой не держу.

— Но ведь позвал меня ты не для этого?