— Пока не совершают, согласен. Вам это трудно понять, поскольку ваше ведомство никогда не волновали теракты, происходящие в России. Глубоко в душе вы даже злорадствовали. Скажем так — в Буллоне погибли несколько российских граждан, и нашему руководству это сильно не понравилось.
— Чушь… — скривила она губы. — Вы всегда преследуете свои цели…
— А вы — чужие? Заметьте, Нора, я приоткрыл вам часть секретной информации. Поделитесь же и вы. Как вы вышли на группу Сайдуллы?
— Мы не знали, что это те самые террористы и ими руководит Сайдулла… который, между прочим, по паспорту гражданин вашей России… Мы получили информацию о появлении в Альцбурге террориста по имени Гази Хабир, причастность которого к терактам в США доказана ФБР… Это он организовал и спланировал взрывы в Денвере и в учебной аудитории Луизианского университета. Потом он пропал, всплыл в Европе, его заметили люди, которые имеют с нами контакты…
— Есть такой, — согласился Андрей. — Помощник и правая рука Сайдуллы. Имеет документы на имя Омар Тунджай — хотя не думаю, что это единственные его документы. По паспорту, кстати, гражданин Соединенных Штатов.
— Один — один, — оскалился Смолич.
— Вы напоминаете мне щелочь, мэм, — добавил Андрей, — такая же едкая. Можете связаться со своим руководством? Нам очень приятно находиться в вашей компании, но как-то уже поднадоело. Не забывайте, что у вас раненый и мертвый. Как вы себя чувствуете?
Она отвратительно себя чувствовала! Но словно выйдя из оцепенения, задергалась, стала шарить по карманам и извлекла телефон. Он оказался сломанным — неудивительно после такого падения.
— Нора, возьми мой, свяжись с Андерсоном… — пробормотал Риверсайд. — Только, черт возьми, он же далеко, и его люди далеко… Со мной все в порядке, но надо в больницу… Мы должны добраться до машины…
Женщина уединилась с телефоном в дальнем помещении, одарив спецназовцев недобрым взглядом. Офицеры озадаченно переглядывались. Андрей со своим телефоном спустился на лестницу, связался с Вернером. Канал связи действовал круглосуточно, линия была защищена всей мощью секретно-технических отделов. И ему наплевать, что агент стратегического внедрения уже завалился спать!
— Сначала лирика, Странник, — мрачно начал он. — Я стою на лестнице, и в моих ногах обретается тело мертвого сотрудника ЦРУ по фамилии Джонсон. В голове у парня пуля, и мое сердце наполняется болью и вселенской печалью…
— Отлично начал, Ури, — оценил Вернер. — Ты насмотрелся голливудских блокбастеров. Надеюсь, это не вы его?
— Что вы, Странник, нам бы такая дикость и в голову не пришла. А теперь о грустном.
На все повествование ушло не больше минуты.
— Можно не сомневаться, что террористы уже покинули город и направляются в резервное убежище, — закончил на минорной ноте майор, — а их семьи надежно упрятаны. Последняя наша ниточка — Мансур Хамиль, но от нас здесь уже ничего не зависит.
— Кто все эти люди? — мрачно изрек Вернер.
— Их фамилии Риверсайд, Джонсон и Дэвис. Последняя — женщина. Руководитель «проекта» — некто Андерсон, но они сокрушаются, что Андерсон далеко.
— Хорошо, я перезвоню через несколько минут. Есть у меня пара каналов.
Он действительно перезвонил через несколько минут. К тому времени Нора закончила беседу с руководством и стояла в проеме, немного растерянная. Румянца на щеках не прибыло, она кусала губы.
— Облажался господин Андерсон, — не скрывая злорадства, сообщил Вернер. — Не тех на дело отправил.