— Мужики, простите, — взмолился мент, — обознались. Нам сказали, что здесь преступники заблокированы…
— Ушли преступники! — взорвался Вадим, выпрыгивая на дорогу. — Ушли, мать их!
И снова началась суматоха. Подошла вторая машина, спешивались патрульные, вооруженные автоматами. Подтягивались спецназовцы, с опаской поглядывая на «смежников» — пальнут еще со страха. Объявился старший лейтенант Неволин из Бабаевского РУВД, деловито размахивал пистолетом, нес какую-то пургу, что район оцеплен, что мышь не проскочит, что его подчиненные контролируют все дороги. Подкатил на помпезном «Форде» замначальника районной ГИБДД капитан Усольцев. Он был бледный, как мел, но не выглядел очень расстроенным — на этот раз не его люди опростоволосились, а прикомандированный спецназ. Он докладывал, срывая голос: весь состав районной автоинспекции поднят в ружье, никто не спит, его люди вдоль и поперек просвечивают трассу. Впору за голову хвататься — все местные службы работают отлично, только московские спецы ни черта не умеют! Несколько раз на связь пытался выйти подполковник Погодин — Вадим игнорировал вызовы, и без того бардака хватает. Рапортовал Любавин: он пытается достучаться до своих наблюдателей, вроде все спокойно, фигуранты не дергаются, только не может дозвониться до Юдашева в Лимане и до Лахновского в «Приволье» — какие-то перебои со связью, он слышит голоса, но жутко фонит. К черту этих «фигурантов», на которых убита масса времени! Вадим справился со злостью и взял бразды правления в свои руки: полицейским нарядам, усиленным спецназом, прочесать лес — только осторожно! Несколько экипажей отправить в глубь территории — пусть заткнут пути отхода преступников. А сам побежал назад, крича Любавину в рацию, чтобы срочно добыл карету «Скорой помощи». Жилин уже выполз из леса, пытался подняться, опираясь на автомат, как на костыль. Какие слова он при этом говорил, можно и не уточнять. Вадим подхватил его под мышку, усадил в траву.
— Что, командир, неважны наши дела? — хрипел Жилин. Он уже наложил себе жгут, разрезал штанину, замотал рану — другими словами, умирать не планировал. Хоть это хорошо.
— Не волнуйся, Федор, справимся. Это уже не твои проблемы. Ты свое отбегал. Сейчас приедут люди в белых халатах, упакуют, отвезут, куда следует. Сиди здесь, хорошо? И не гримасничай, боец, подумаешь, ножку поранил. Тебе же не требуется няня?
Жилин затрясся в каком-то дерганом смехе:
— Ладно, командир, вали, ищи наших вурдалаков. Сам справлюсь со своим позором…
Глава одиннадцатая
План отхода на экстренный случай был отработан. Последняя акция вылилась в нервотрепку, но все завершилось благополучно. Группа Гарко вышла из-под обстрела непострадавшей, подготовка членов была на высоте. Георгия трясло от злости. Финальный акт — и такой конфуз. Расслабились, уверовали в свою непотопляемость. А ведь спецназ работал, они постоянно получали об этом информацию. Решили закончить одним ударом — вышли к шоссе в том районе, где не было постов, дождались первого попавшегося «универсала» с велосипедами на крыше. Кто же знал, что он курсирует уже полночи? Соблазн был велик — отступить подальше в лес и устроить показательную засаду, перебить, к чертям собачьим, весь спецназ! Но он устоял перед соблазном, спецназ есть спецназ, последствия непредсказуемы.
Их было трое — Гарко, Куприн и Крамер. Фильченко остался в вагончике — изображать присутствие всех четверых. По сигналу сообщников он должен был ликвидировать мента-наблюдателя, засевшего за косогором (парень выполнял как бы тайную миссию, но уже томился, и уши его торчали из травы, как у зайца), отцепить прицеп и гнать «Тойоту» в указанное место. Так и сделали, но работа оказалась невыполненной! Они пробились через лес, вышли из него в двух километрах от трассы и лежали в густой траве под кюветом. По проселочной дороге тащился патрульный «УАЗ», набитый полицейскими. Никто не обратил внимания на травянистые бугорки. Машина отдалилась — бугорки зашевелились, превратились в диверсантов, одетых в маскировочные накидки. За спиной у каждого висел небольшой продолговатый рюкзачок. В зависимости от ситуации компания в считаные секунды могла трансформироваться в кого угодно — в неряшливых местных жителей, в рабочих-ремонтников, в шустрых ниндзя, могла оставаться невидимой — бесследно пропадать из одной точки пространства и материализовываться в другой.
Машина удалилась на двести метров. Три тела, словно бревна, перекатились через дорогу. Справа за оврагом чернела полоса леса, слева простиралось поле. От погони благополучно ушли, но черт подери эту раздражающую незавершенку!
— Что, Георг, лоханулись напоследок? — ядовито осведомился Крамер. — Что делать будем? Оставим, как есть?
— Вот же суки… — плевался белобрысый Куприн. — Георг, меня чуть не подстрелили, прикинь! Только башку убрал — всю землю «маслята» изрыли… Не везет нам че-то в последнее время. То клиента упускаем, то на спецов нарываемся. Не к добру это. Не пора ли на покой? А то, блин, в третий раз на те же грабли…
— На саперные грабли не пробовал наступать? — снова съязвил Крамер. — Эффект знатный, знаешь ли, Бурундук. Всю дурь из башки выбивает на счет «раз».
— Ну, все заткнулись, не по сезону что-то шелестите, — проворчал Гарко. Он приподнялся, всматриваясь в темноту и добавил: — Согласно контракту, мы должны провести семь успешных акций. Если меньше, то все результаты аннулируются, и мы ни хрена не получаем. Выполняем семь — получаем по двести тонн «евриков» за эпизод плюс сто тонн премиальных. Ерунда осталась, хлопцы, справимся. Топаем до леса длинными перебежками. Ушастый уже на месте с тачкой. Здесь пара верст, за четверть часа осилим.
Убийцы бежали, сливаясь с темнотой, размеренно, берегли дыхание. Погрузились в овраг, заваленный комьями глины. Фонари не включали, умели видеть в темноте. Из оврага выбирались со всеми мерами предосторожности, перебежали к лесу, припустили вдоль опушки. Местность, отдаленную от трассы, правоохранительные органы не контролировали. Серая пропыленная «Тойота» далекого 98-го года стояла в леске в тридцати метрах от проселка, скрытая буграми и шапкой зелени. От дороги к лесу вела колея из примятой травы. Фильченко коротал время за косогором. О неудаче, постигшей подельников, он уже знал, посматривал на них с сочувствием, не язвил. Но это не помогло.
— Что? — со злостью уставился на него Куприн.
— Ну, ё-мое! — всплеснул руками Фильченко. — Опять не так. Да пошел ты!..
— А ну, ша! — остановил их Гарко. — Все в тачку. Как прошло, Ушастый? Облавы не было?
— Когда уходил, еще не было, Георг, — отчитался Фильченко. — У ментов бардак, они не знают, за что хвататься, и людей у них не хватает. Выбрался из вагончика, как обычно, сделал крюк. Парень долго не ерепенился. Лежал за кочкой, фотки в телефоне разглядывал. Зевал так, что челюсть отваливалась. Ну, и отвалилась в итоге… Он на машине был, «Нива» в низине прохлаждалась. Я обшарил «жмура», ознакомился с «ксивой». Мент, обычный мент из соседнего района. Фамилия — Лахновский. «Ксиву» прибрал на всякий случай, может, пригодится. Старшой его звонил, спрашивал, как обстановка. Буркнул, что все ништяк — голос понизил, помехи изобразил, вроде не заподозрили ничего. Потом вернулся, прицеп отцепил и погнал, куда договорились. Под трассой у моста «очканул» слегка — менты носились, фарами моргали, но все обошлось — огни вырубил, постоял малость…