— Сенька я… — прошептал мальчишка. — Семен.
— А подробнее? И учти, парень, мы не будем вытягивать из тебя клещами, просто дадим по роже, чтобы раз и навсегда отучить от воровства.
— Ну, дяденьки!.. — В глазах воришки заблестели слезы.
Он шмыгнул носом.
— Шлыков моя фамилия, я местный, во Втором переулке Блюхера живу с теткой, пятый дом. Сирота я симферопольская.
— Не по Сеньке оказалась шапка, — подметил Амбарцумян, и мужики загоготали, заставив пацана еще глубже втянуть голову в плечи.
Балабанюк наконец-то убрал автомат за спину.
— Не учили тебя, пацан, что в гости лучше ходить, когда там нет хозяев? — пробурчал Жилин. — А ты поперся, не разведав обстановку. Чего полез-то? Прямо говори, не юли. Может, послал кто?
В глазах пацана отразилось искреннее недоумение.
«Никто его не посылал, — понял Вадим. — Собственная инициатива, наказуемая ремнем».
— Мужики, вы чего? Я же свой… — пропищал отрок и подавился, уставился в налитые кровью глаза прапорщика Капралова.
— Ну и фрукт! — Рудницкий покачал головой. — Посмотрите на него, одна физиономия чего стоит.
— Да, субъект средней, скажем так, симпатичности, — заявил Амбарцумян. — Зато смотрите, какой природный интеллект отражается в глазах. Хочет что-то сказать, но не может понять, что именно.
— Да пошел ты… — прошептал пацан, шалея от собственной дерзости.
— А какие безупречные манеры! — Амбарцумян сделал вид, что хочет схватить пацана за горло.
Тот взвизгнул, засучил ногами.
— Ладно, не пугайте товарища, а то обделается еще, — проворчал Вадим.
— Думаешь, не приучен он к туалету? — полюбопытствовал Жилин.
Все шестеро снова загоготали.
— Ладно, живи, Семен, или как там тебя. — Вадим схватил пацана за шиворот, придал ему вертикальное положение.