Несколько раз, когда стихали голоса, он порывался выйти из укрытия. Но снова кто-то прибегал, лаялись люди. Катер маневрировал, майор это чувствовал.
«Неужели уйдут безнаказанными?» — гналась за ним печальная мысль.
Самочувствие Репнина не улучшалось. Очередной обморок был бескрайним, как Мировой океан. Он провалился в бездонную пучину.
Майор очнулся от невероятной тишины, распахнул глаза. Он не знал, как долго был без сознания. Кто-то из великих сказал: «Вечность — это утомительно. Особенно под конец».
Катер никуда не плыл. Он покачивался на легкой волне, дрейфовал в открытое море. Глухие голоса доносились с нижней палубы.
Репнин отогнул вонючую мешковину, высунул голову из ниши. Небо темнело. Это сколько же времени прошло? Часы на руке разбились. Телефон промок, значит, осталось его только выбросить. Судя по небу, сейчас было около восьми вечера.
В кокпите тихо. Что случилось — горючее кончилось? Где они находятся? Ведь катер давно ушел из территориальных вод.
Конечности, в принципе, гнулись. Ныло туловище, трещала голова, першило в горле, но ему явно становилось лучше.
Репнин выполз из ниши, приподнял голову. Над водой поднимался туман. Клубились, расползались мглистые завихрения, оплетали ржавые борта. Видимость терялась уже в нескольких метрах.
Вадим сел на корточки, стараясь не наехать на какую-нибудь железку, прислушался. Остались проблемы с координацией, он чуть не упал, оперся руками о скользкий пол.
В кокпите кто-то был. Чиркнула зажигалка, мужчина прикурил, шумно выдохнул дым.
Вадим замер, потом медленно пополз вперед. Заскрипели бутсы на лестнице, и через мгновение мужиков в рубке стало двое.
— Куришь, Петрович?
— А тебе-то что, Горлан? — Настроение у курильщика явно было не из лучших.
Злоумышленники говорили по-русски. Видимо, это были жители Крыма, в котором украинская мова не больно-то приветствуется.
— Да кури, помрешь быстрее.
Второй был значительно моложе первого. Горлан — кликуха или фамилия? Какая разница?
— Сколько ждать еще, Петрович?
— Сколько надо, столько и ждать, Горлан. Да не трусь ты, это наши воды.
— Ага, докажи это москалям. За двенадцать миль-то мы ушли? Или сколько там надо, чтобы убраться из территориальных вод?