— Это все? — спросил Хазани.
— Мало?
— Нет, отец, к сожалению, слишком много.
— Твои друзья говорили, что им нужны люди. Ты можешь рассчитывать на Бакара и Салаха, братьев твоей Ламис. Они уже взрослые люди, у них есть сыновья, которые в случае чего прокормят семью. Еще на Рахима Горая. Ты ведь помнишь такого?
Хазани улыбнулся:
— Еще бы, конечно.
— Он до сих пор обижается на тебя за то, что ты выделил ему второстепенную роль. Рахим хотел убивать американцев, а ты заставил его вытягивать мины на дорогу.
— Кто-то должен был сделать и это. Пусть не обижается. Он же воин, должен знать, что в бою у каждого свое место.
— Да. Ну вот теперь все, кажется.
— Я понял. Поеду в Кабул с семьей, но надо ли говорить о встрече с друзьями?
— Это уже твои дела. Ламис, конечно же, моя дочь, но твоя жена. Вот ты с ней и разбирайся.
— Спасибо тебе, отец!
— Не за что.
— Скажи-ка мне вот что. Ты помог мне в случае с патрулем. Это объяснимо. Американцы убили твоего правнука. А сейчас почему ты решил поддержать людей, совершенно незнакомых тебе?
Табрай затушил сигарету, вздохнул и проговорил:
— Муштак, в молодости я воевал с русскими, то есть с тобой и твоими друзьями. Теперь я понимаю, что это была ошибка. Пришло время хоть как-то исправить ее. Прошлое нельзя изменить, но можно попробовать искупить свою вину. Нам не следовало воевать с русскими. В этом случае в Афганистане не было бы такого кошмара, который начался с момента ухода вашей армии. Но ладно, это эмоции. — Табрай поднялся, оперся на посох и пошел к выходу.
«Сильно он сдал за последнее время», — подумал Муштак.
Из дома вышла жена и спросила:
— А что, отец уже ушел?
— Да, только что. Если он нужен тебе, беги, догонишь.