— Отмучился?
— Я чего-то не понимаю, Муштак. Почему этот одаренный человек, албанец, пошел в наркобизнес? Со своими мозгами он мог бы лечить людей, делать новые лекарства, но создал эфан.
Муштак вздохнул и проговорил:
— Во всем виноваты деньги, Бакир. Здесь он наверняка зарабатывал очень хорошо. А что ему светило в Албании, на мирном, так сказать, поприще? Трудился бы, сделал бы чудо-препарат против рака, а кто-то из друзей или начальства присвоил бы это изобретение. Либо его вообще не признали бы. А тут ему дали все для работы. Уверен, он не понимал до конца, что делает. Но заслужил смерть и получил ее. Но почему все-таки агент не предупредил нас о лаборатории?
— Так мы сами знали, что она есть и в ней три человека.
— Да, но по боевикам Исмаила, по начальству он все в подробностях расписал, а о химиках этих долбаных и словом не обмолвился. Нет, что-то здесь не так. А ну-ка свяжись с ним. Пусть выйдет к нам.
— Надо ли, Бакир?
— Надо. Я не успокоюсь, пока не узнаю причину молчания агента. А если НДБ ведет с нами двойную игру?
— Табрай…
Павар прервал Хазани:
— Не говори о тесте. Его тоже могут использовать втемную. За столом сидят очень крупные игроки.
— Ты не должен выдать его. Он не согласится на контакт с тобой.
— А с тобой?
— Мы договаривались лишь о связи.
— Так связывайся, чего гадать.
Хазани покачал головой, вызвал агента.
— Слушаю тебя, Воин, — ответил тот.
— Пара вопросов, Друг.
— Давай.
— Ты в порядке?