После хронология допросов заканчивается, и на записях следователя красным значится: „Переквалифицировать дело в отношении Ремизова и в связи с самоубийством подозреваемого Пескова“.
Тяжело сказать, сам Песков удавился, или товарищ Ремизов таки его нашёл, но я чётко помню, что он стал начальником оперативной группы по расследованию крушения в октябре 1921. Песков был уже мёртв. Севан папки уже вытащил. Удивительно — почему меня тогда опять не стали прессовать, и остаётся только догадываться о судьбе следователя, который работал с Песковым.
Теперь понимаю, что всю свою дальнейшую жизнь Ремизов посвятил этим папкам. Как тот Кощей, что сундук стерёг, с той лишь разницей, что сундук ещё предстояло найти.
И думаю, что это было бы не только в его интересах. Енукидзе, который, как послушная шахматная фигурка — не пешка, конечно, но и ещё не король, — подчинялся исключительно воле Сталина, — возможно ли было, чтобы он затеял такое дело без его ведома? Я в это не верю. Не имею ответа только на один вопрос: чем товарищ Артём не угодил товарищу Сталину?»
Полине постоянно нездоровилось. После пережитого она слегла и долго не поднималась. Соседи носили ей еду, помогали готовить, а она чувствовала себя всё хуже. Запиралась в туалете, и по звукам, раздававшимся оттуда, бабы вспоминали, как кто страдал, когда были на сносях.
— Слушай, подруга, а не сходить ли тебе к доктору, а? — единодушно решили бабёнки. — Уж очень часто тебя тошнит, может, не в редьке дело?
И действительно, после визита к врачу Полина нашла причину своего недуга — третий месяц беременности.
— Вот есть всё-таки справедливость на белом свете! Одного забрал, другого дал Господь, — шептались соседки на кухне коммунальной квартиры.
«Теперь мне есть для кого Пашкин дневник хранить» — в жизни Полины появился новый смысл.
А товарищ Ремизов неожиданно для коллег из Управления перестал появляться в здании. Поначалу это списали на особенности оперативной работы, может быть, командировка; выспрашивать о заданиях коллег считалось неприличным — излишнее любопытство не приветствовалось и могло быть расценено как попытка шпионажа; поэтому никто не удивился.
Лишь спустя шесть месяцев пришла весть о том, что Ремизов Кузьма Ильич расстрелян по приговору Трибунала как изменник Родины, как троцкистский заговорщик и немецкий шпион.
Переплёт. Остросюжетная повесть
На пути к читателю
«Лихие девяностые» прошлого столетия вошли кровавой страницей в криминальную историю постсоветского пространства. Недаром политики и публицисты нередко сравнивали их с тридцатыми годами в Чикаго: те же зверства, такой же беспредел уголовников и правоохранителей.
Казалось, зловещая страница уже перевёрнута — стало спокойнее на улицах и не так нагло ведут себя прихвостни олигархов.
Но нет, до спокойствия ещё далеко. И остросюжетная повесть «Переплёт» — этому подтверждение. Авторская интерпретация описанных событий легко узнаваема. Можно поспорить, нужно ли было так прозрачно называть политические силы и их лидеров, не стоило ли тщательней прорисовать характеры действующих лиц — это вопросы вкуса автора и редактора.
Но мне кажется, повесть, как она написана, имеет право на жизнь и вызовет читательский интерес.
ebooksa