Уникум

- Кинем кость в сторону, а сами поработаем пока её собаки грызут? Любопытно. Один этот батальон мешает, остальное с напрягом, но сделаем.

- Не думайте об этом батальоне. Когда наступит вечер лагерь будет охранять один взвод.

- Это как?

- Это моё дело. Давай обсудим подробности операции.

Что мы и сделали. Потом я с Марининым пообщался. Выдал ему список специалистов что мне нужны среди командиров, они в операции и в боях не участвуют, но вооружить со складов непременно, их немедленно направить на ремонтный завод, когда тот будет захвачен. Паниной я оба грузовика отдавал, «ЗИС» освободили от досок. На них ослабевших будут перевозить. Понимаю, что мало, но ничего, ещё добудем, тем более офицерские деликатесы всем по нраву пришлись и никто их даже и не думал выбрасывать. Тем более мне ремонтников вывозить. Я обещал. До трёх часов дня мы всё до мелочей обсуждали и план похоже вырисовывался. Единственно капитана-десантников беспокоил тот батальон охраны, вот прям зациклился на нём. Сказал ему, если батальон не покинет расположение лагеря, операцию можно сворачивать. Потом на мотоцикле с одним из десантников что переоделся в форму германского солдата, побрился, его и постригли, мы совершили турне, взяв «ЗИС» с тремя шофёрами, что тоже немецкую форму надели. И изображая подвижный пост, таким образом прихватили шесть одиночных машин, и один раз колонну из двух. Парни перегоняли машины и возвращались. Так что оружием теперь все бойцы обеспечены, хотя водителей едва ли для половины машин, включая Миронова и Панину, она умела водить. Две машины перевозят продовольствие, кузова остальных освободили для раненых. В одной из машин нормальное продовольствие было, везли на одну из зенитных батарей. Я же на мотоцикле поехал в Минск, заехав в город через другой пост, дальше операция по освобождению пленных пойдёт без меня. Моя задача убрать тот чёртов батальон. Ох как голову пришлось поломать пока не придумал. В будущем, когда будут разбирать эту операцию, меня наверняка назовут сумасшедшим наглецом, сам не понимаю, как такое в голову могло прийти, но я собирался выполнить собственноручно разработанный план во чтобы то ни стало. И для начала мне нужна офицерская форма, чтобы идеально по фигуре сидела. От неё всё зависит.

А интересовал меня генеральный комиссар округа Белоруссии Вильгельм Кубе. Тот уже месяц сидит на этому посту, его приход ознаменовался массовыми расстрелами евреев из гетто и пленных из лагерей. Если кто и может отдавать приказы охранным дивизиям, то только он. Главное убедить, чтобы тот слушал меня как маму родную. Честно говоря, это только наброски плана, как в действительности действовать буду сам пока не знаю, импровизация наше всё. Но рядового к нему не пустят, потому и нужен офицерский мундир. Да и штаб его администрации меня не интересовал, а вот личное жилище, где и постараюсь его прихватить за яйца, вот это уже интересно. Сейчас добываем форму. Я прокатился на мотоцикле по улицам туда обратно, однако он в розыске, я грязью номер замазал, но надолго этого не хватит, так что избавился от техники, загнав его в какой-то проулок и там оставил. Всё ценное с него снято, я даже карабин оставил в группе, при мне лишь пистолет «Вальтер» в кармане и нож за голенищем сапога. Мои личные вещи спрятаны в парке Минска. Буду уходить, заберу. Я не имел привычки разбрасываться вещами. В этот проулок похоже не часто заходят, так что неизвестно, когда машину обнаружат, а я, поправив ремень, уверенным шагом покинул проулок и направился на поиск дарителя мне своей формы. Пусть дарителем тот станет невольным, но мне это было как-то не важно. Один раз меня патруль проверил, предъявил им жетон СД, сообщив что на задании, и направился дальше.

Как я не сомневался, однако всё удачно получилось. Это я о планах на этот день и ночь имею ввиду. Для начала, офицера со схожей комплекцией как у меня, я нашёл, кстати, из «СС», потом направился к дому где занимал пол этажа правитель Белоруссии. Хм, его охранял целый взвод, боялся тот за свою жизнь, и не зря. Сообщив офицеру, встретившему меня на входе, что доставил срочную депешу комиссару, произошёл большой десант русских неподалёку от Минска, и меня сопроводили наверх к комиссару, сообщение что у меня есть что передать на словах, сработало. Начальник охраны лично это делал. То, что меня могут опознать, точнее офицера, которого я изображал, я не опасался. По счастливой случайности тот прибыл из госпиталя на реабилитацию сегодня утром и его никто не знал в городе. Да и то что тот пропал обнаружат не скоро. А труп я спрятал кустарнике, надев на него красноармейские кальсоны. Так что закопают как неизвестного беглого русского пленного и забудут. Татуировки подмышкой я у того не нашёл, хотя из «СС». Если бы была, пришлось бы серьёзнее прятать.

Оружие сдал внизу охране, но не обыскивали, поэтому, когда меня провели в кабинет комиссара, я ударил ножом начальника охраны в сердце, тот в звании майора Вермахта был, и рванул к хозяину кабинета, что вскрикнув в ужасе, уже тянулся к телефону, вырубив того. После этого связав комиссара, привязав к его же креслу, утащил тело майора в соседнее помещение, оказавшееся спальней и бросил там. Только оружие забрал, у того как и у меня «Вальтер» был. Потом пробежался по квартире, найдя троих, что тут были. Служанка, повариха, обе из местных, и похоже супруга Кубе. Связал всех, крепко, с кляпами. Дальше работал с комиссаром, сделав его полностью подконтрольной мне марионеткой. После этого тот позвонил начальнику минского гарнизона и сообщил о десанте, мол, подпольщики прерывают связь, но до него дошла, сообщил где русские сбросили две своих десантных бригады, в два этапа и приказал направить туда подразделения, выстроив заслон на пути к Минску. А русские идут именно сюда. Информация, мол, проверенная, из Генштаба подтвердили. Утка конечно, которая продержится пару часов, может чуть больше, но начальник гарнизона вынужден был использовать части, причём комиссар настоял об ослаблении охраны лагерей. Мол, никуда те не денутся, а русские хорошо вооружены. Так что войска начали выдвижение. Батальон охраны лагеря, где содержатся командиры, тоже должен был покинуть свои казармы, об этом Кубе особо отметил. На робкие возращения коменданта, жёстко отчитал того, отчего генерал был вынужден взять под козырёк. Ну всё, дальше работают парни-десантники, и освобождённые командиры. Батальон, оставив один взвод, уже должен был покинуть территорию лагеря, кстати, до заката полчаса оставалось. По времени пока успеваем. Когда стемнело, комиссара соединили с дежурным того лагеря, и вызванный лейтенант подтвердил, что остался только взвод. Офицер взволнован этим был и Кубе передавая мои слова, успокоил того, мол, рядом немецкая часть стоит, если что, придут на помощь.

Кубе умер от обильного кровотечения с распоротым животом, так и сидел с ужасом глядя на меня, истекая кровью. Убедившись, что тот труп, я прихватил чемоданчик, а что, я осмотрел квартиру, оказалось у того небольшая коллекция огнестрельного оружия была, двадцать семь единиц, револьверы и пистолеты, плюс небольшой «Вальтер» с дарственной от самого Гитлера. Судя по украшениям оружия, их ему тупо дарили, на некоторых позолота, другие никелированные. Покинул я квартиру через парадный вход, комиссар пятнадцать минут назад позвонил вниз и велел подогнать мне машину, отвезти в гостиницу, а его не беспокоить до утра. Так что когда я спустился, чемодан забрали и уложили в багажный отсек «Мерседеса», а я сел на заднее сиденье, после чего меня отвезли куда нужно. Правда, в гостиницу заходить я не стал, а как машина уехала, прогулялся по тёмным улочкам до парка. Там скинул офицерскую форму, переоделся в свою красноармейскую, даже в пруду перед этим искупался, и собрав вещи, форму лейтенанта аккуратно сложил, мало ли пригодится где, стал ожидать. Загрохотало в столице в полночь. Какое же я облегчение испытал от этого. Послушав немного приятные моему слуху звуки, я направился в сторону ремонтного завода. Я был в полной красноармейской форме, каска на голове, скатка, сидор, чемодан в руке, винтовка на боку, в общем, сразу понятно боец Красной Армии. Надеюсь не ремонтники там воюют, а готовят базу. Всё это под отчаянную стрельбу по всему городу, там освобождались лагеря и гетто, немцы, испуганные десантом русских, решив, что это они, стремительно покидали город, опасаясь зверей-десантников, о которых столько сказок ходило. Добрался до базы без проблем, пройдя на территорию. Старшим был подполковник-танкист, и видя, что коринженер и капитан-десантников, что и был старшим в этом захвате, меня слушаются, изучил приказ помогать мне от комкора Шестьдесят Третьего стрелкового корпуса, козырнул и тоже подчинился. Вообще странно, обычно старшие командиры званиями давят. Я быстро разбил танкистов на три группы, поставив командиров, выдал карты и приказы каждому что делать, так что те убежали готовить свои группы, я иду с той которой коринженер командует. Меня же отозвал капитан и спросил:

- Как?

- Я собираю документы убитых мною лично, уже пять десятков собрал. Теперь среди них документы комиссара, главы округа Белоруссия и его начальника охраны. Он приказал забрать батальон из-за мифического русского десанта. Потому в городе так мало войск, они заслон между десантом и Минском создают.

Тот не захохотал, он заржал. Оставив капитана веселится, я включился в дело, через час обещали, что все группы покинут город. Я же навестил полковника, что взял оборону города в свои руки, сейчас зачистка шла и вооружение освобождённых, ну и поставив ему задачи по удержанию города, отравился на завод. Вот так и покинули его территорию. Двум группам по пути к нашим, они будут идти на максимальном ходу, основная задача, это уничтожить по военному аэродрому со всем содержимым. Особенно личный состав подлежит ликвидации. Я письменные приказы написал командирам групп, особо отметив это. Дальше свободная охота на пути к передовой. Нашей группе я запланировал уничтожение двух аэродромов. Они недалеко друг от друга, надеюсь успеем за эту ночь. Ложный аэродром игнорируем. Вот так и двинули. В нашей группе было десять «тридцатьчетвёрок», два «КВ-1» и четыре броневика «БА», все пушечные, в передовом дозоре два «T-II» и один «T-III». По пути мы посетили место где я составил броневик и мотоцикл, немцы похоже найти их не успели, что меня удивило. Забрали их. В колонне было три десятка грузовиков, в других колоннах по паре штук. Я же вывозил раненых и ослабленных от условий содержания в том карьере командиров. Был один серьёзный встречный бой, в сторону Минска спешно перекидывали целый полк одной из охранных дивизий, на грузовиках. С передового дозора сообщили, там радиофицированный броневик были, так что успели подготовиться, устроив засаду, в которую немцы и влетели. Расстреливали из с флангов, броневики и лёгкие немецкие танки умчались в сторону конца колонны, не давая развернуть машины. Боекомплект серьёзно потратили, но побито было немцев огромное количество, пленных-то не брали, ушло едва ли больше роты, по одиночке, скрывшись в ночи. Тут тоже пригодились осветительные ракеты. Десяток грузовиков целыми взяли. Они были нужны. Народу с собой много взял, всё же вывозил ослабленных и раненых. Причём столько народу было, что в кузове ослабленные не лежали, а сидели, поджав колени к груди, таким образом набивали до двух десятков человек в кузов. В кабину за руль врача, их пять десятков освободили, половина ещё ничего, остальные тяжелы, ослаблены, какого медика рядом в помощники, они отвечали за своих. Обе машины с продовольствием быстро пустели. Особенно ящики с красным вином и сыр в тему был. Многие от голода ослабли. Там командовала Панина. Были и лежачие раненые, тут им я только четыре машины выделил, остальных в Минске оставил. Если что, транспортные самолёты вывезут, подполье начало активно нашим освобождённым помогать в городе, строя оборону, зачищая от немцев и их приспешников. А этих в грузовиках я планировал к нашим доставить, опытные командиры могут пригодиться. Тут конечно много разных, были и лётчики, и тыловики-интенданты, даже три военных корреспондента, но всё равно нужны. Кстати, двум корреспондентам, что не сильно сдали физически, я поручил вести репортаж о нашем рейде, чтобы потом его описать. Старый трюк. Выдал им карандаши и тетради, вот и вели. Фотоаппарат тоже выдал, у меня их три, из квартиры Кубе. Один дал и три плёнки. Ремонтников тоже взял с собой, как и обещал. Эти в машинах фактически стоя ехали, вместо четырёх только две выдал, а надо было три. Часть людей на танки ушли, но грузовиков раненым не хватало, те сами согласились. Даже стоя, но к нашим, к своим. Так что этот десяток захваченных машин ой как нам пригодились. Полегче стало.

Шли всю ночь, и под утро, разделившись на три колонны, мы разошлись, коринжеенр повёл четыре «тридцатьчетвёрки» и два «КВ-1» к аэродрому, где расположилась разведывательная эскадра и довольно крупная истребительная часть. Впереди двигались два броневика, их задача, сблизившись рывком к границам аэродрома, не дать взлететь ни одному самолёту, уничтожая зенитчиков. Остальные подойдя доделают дело. И да, я сообщил генералу что ставлю им задачу на уничтожение этой лётной части в полном объёме. Главное это личный состав, самолёты не так и важны. Тот меня сразу понял, и кивнул. Я же повёл вторую группу к аэродрому, где разместились штурмовики. Те самые «Лаптёжники», что так беспокоили корпус Петровского. Не одного его конечно, но я пока на него работаю. Вряд ли такие типы самолётов на одном аэродроме сосредоточились, но эта группа действует в той стороне, в зону которой входит и Шестьдесят Третий корпус, а я её командиру обещал помочь, вот и помогаю. Думаю, корпусу будет легче. Третья колонна, с грузовиками, двигалась за мной. Там немало лётчиков было, я планировал захватить аэродром, постаравшись побольше самолётов взять целыми, и загрузив в них раненых отправить к нашим. Перед этим одного пилота к штабу корпуса вышлю, пусть встретят, и нашему ПВО передадут чтобы встречали трофейные самолёты и не думали их сбить. Я в курсе что «Лаптёжники» одномоторные самолёты с двумя членами экипажа, но если в кабину к стрелку по двое сажать, то по количеству захваченных самолётов сколько-то да вывезем командиров. Плюс сами лётчики, что мою идею горячо одобрили, уже составляли списки из тех что смогут поднять трофейные штурмовики в воздух. Танкисты, а у меня было шесть «тридцатьчетвёрок», тоже знали что им делать. Правда, аэродром не известен, как обустроен, работаем по нему наугад, но я надеялся, что всё удастся.

Удалось, хотя немцы определённо нас ждали, видимо предупредить успели, но особо нечего сделать те не успели, явно поздно сообщение получили. А так, пока мы двигались к своим целям, то помимо того охранного полка дозор уничтожил с десяток постов на перекрёстках, и охрану двух небольших мостов, потом те встречаться перестали, или из зоны контроля вышли, или убрали с нашей дороги. Однако, когда идущая пределе скоростных возможностей наше бронеколонна нарвалась на плотный огонь зениток, мы всё же прошли через них как нож сквозь масло. Крупного калибра тут не было. Снесли оборону, расстреляв три самолёта что пытались взлететь, ещё с десяток с запушенными движками стояло, но экипажи их бросили, разбегаясь. Так что два танка встали на охране самолётов, остальные разбившись на пары и начали зачистку, что и сделали. После этого подали сигнал нашей третьей колонне, та что тыловая, с ранеными, и они подошли. Именно тогда я и получил ранение. Покинул танк, аэродром хорошо был подсвечен, горела разная техника на границах аэродрома, хотя сами самолёты особо и не пострадали, вот тогда я и свалился как подрубленный. И ладно бы какой немец засел в укрытии, такое вполне возможно, мы без пехоты, зачистку проводить некому, а из танка поди разгляди кого, особенно если противник на землю ляжет. Так нет, в тех трёх расстрелянных самолётах, что пытались взлететь, и сейчас горели, патроны рвались, вот одна трассирующая пуля и впилась мне. В общем, в задницу.

Сознания я не потерял, да и врачи из подъехавшей колонны среагировали с потрясающей скоростью, так что минимизировали последствия от ранения, и крови я не так много потерял. Коморку врача этой авиачасти тоже нашли, так что всё что нужно у наших врачей имелось. Пока шла зачистка, сотня вооружённых командиров работала, а всего я вывозил четыреста шестьдесят три командира, две трети из ослабленных. После уничтожения охранного полка с захватом части техники, перевозить их стало куда легче, места больше свободного появилась, однако всё же командиров в бой я не бросал. А пока мне делали операцию, то что в задницу попали я всё же немного преувеличил, пуля впилась сбоку в левую ногу ниже ягодицы, пробив её насквозь, и пробила правую ногу на вылет. В общем, кости не задеты, пуля впритирку к ним прошла, а вот мясо пострадало. Я даже лёжа на операционном столе, как единственный раненый в этом бою, успевал отдавать приказы. Лётчики, изучив авиатехнику, готовили машины к вылету. Врачи отбирали кого отправить из самых ослабленных. Одному лётчику, на аэродроме было три связных «Шторьха», я на карте показал где находится штаб Шестьдесят Третьего корпуса, велев от меня довезти рапорт. Его написали под мою диктовку, я расписался, пачкая бумагу кровью, и тот забрав трёх командиров, они весили мало из-за недоедания, и улетел. А чуть позже радисты передали, что на нашу волну вышел радиоузел штаба корпуса, там подтвердили, долетели парни, сообщив что ПВО предупреждено, даже наши ястребки встретят и доведут до аэродрома. Так что вскоре захваченные самолёты, двадцать семь из тридцати девяти, остальные повреждены обстрелом, поднялись в воздух и улетели. Лётчики оказались правы, чтобы вернутся к своим, они и на ступе улетят, не только на незнакомых для них машинах. На аэродроме только две летающих машины остались, те два «Шторьха». Один для меня готовили, я собирался покинуть немецкий тыл, делать мне тут больше было нечего, второй пока в резерве.

Глава 16. Снова госпиталь.

Тут и генерал подъехал, когда трофейные самолёты в воздух поднялись, уже час как рассвело, так что без проблем это сделали. Тот свой аэродром тоже уничтожил. Уловка с броневиками сработала, хотя сгорели оба, но дали возможность более медленным танкам сблизится и открыть прицельный огонь, ворвавшись на территорию. Я забрал списки погибших. В отличии от меня, у генерала погибло пятеро, трое из экипажей броневиков выжили, их готовились вывозить, все трое ранены были. Пригодился резервный «Шторьх». Да, Петровскому я сообщил о своём ранении и о выполнении приказа. По крайней мере два аэродрома со всем содержимом уничтожены, ещё два под вопросом, там другие бронегруппы сработать должны были. А так я ранен и возвращаюсь. Тот по рации подтвердил это моё решение, ожидает. Я к штабу полечу.

- Не скажу, что утро доброе, товарищ генерал, но я рад вас видеть, - сказал я, лёжа у медсанчасти на носилках, на животе, накрытый одной только простынёй.

- Как же тебя старлей так угораздило, а?

- Сам в шоке.