Вскоре после этого вводится идея жертвы — начиная со случая Каина и Авеля, развиваясь в авраамических приключениях и Исходе: после долгих размышлений и борьбы человечество учится тому, что расположение Бога можно заслужить, а его гнев — предотвратить с помощью надлежащей жертвы, и что кровавые убийства могут совершать те, кто не желает или не способен таким образом преуспеть.
Откладывая вознаграждение
Принося жертвы, наши предки начали вырабатывать следующий принцип: можно достигнуть лучшего в будущем, отказываясь от чего-то ценного в настоящем. Вспомните, если хотите, что необходимость работать — это одно из проклятий, наложенных
Богом на Адама и его потомков вследствие первородного греха.
Пробуждение Адама навстречу основополагающим ограничениям
Бытия — своей уязвимости, своей смертности — эквивалентно тому, что он открывает будущее.
Будущее — это смерть, и хорошо если не скорая. Свою кончину можно отсрочить с помощью работы, жертвуя сейчас ради выгоды потом. Нет сомнения, что в том числе и по этой причине концепция жертвы представлена в библейской главе, следующей сразу за драмой грехопадения. Невелика разница между жертвой и работой. И то и другое, однозначно, — человеческий удел. Иногда животные действуют так, будто работают, но на самом деле они просто следуют указаниям собственной природы. Бобры строят плотины. Они делают это, потому что они бобры, а бобры строят плотины. Делая это, они не думают: «Да, хотелось бы мне вместо этого нежиться на пляже в Мексике с моей подружкой».
Как бы это ни было прозаично, подобная жертва — работа — представляет собой откладывание вознаграждения, но это слишком мирская фраза, чтобы описывать нечто, имеющее столь глубокое значение. Открыв для себя, что вознаграждение может быть отложено, человек одновременно открыл время, а заодно и причинно-следственную связь (по крайней мере причинную силу добровольного человеческого действия).
Давным-давно, в тумане далеких времен, мы стали понимать, что реальность устроена так, будто с ней можно договориться. Мы научились тому, что, если вести себя должным образом сейчас, в настоящем, — регулировать свои импульсы, учитывать положение других, — мы можем получить вознаграждение в будущем, во времени и пространстве, каких еще не существовало. Мы стали обуздывать, контролировать и организовывать свои импульсы, чтобы перестать мешать другим людям и своим собственным будущим «я». Это было то же самое, что организовать общество: обнаружение причинных отношений между нашими сегодняшними попытками и качеством завтрашней жизни породило социальный контракт, который поддерживает сегодняшнюю работу (главным образом в форме обещаний).
Понимание зачастую приходит до того, как его можно выразить, — так ребенок выясняет, что значит «мать» и «отец», прежде чем способен дать выраженное определение этим ролям116. Акт ритуального посвящения Богу был ранним и сложным выражением идеи о пользе откладывания. Огромный концептуальный путь был проделан от простой пирушки на голодный желудок до откладывания запасов копченого мяса для себя самого на конец дня или для кого-то, кто отсутствует. Много времени требуется, чтобы научиться откладывать что-то на потом для себя или чтобы делиться с кем-то другим (а это почти то же самое, что делиться с будущим собой). Гораздо более простая и распространенная практика — эгоистично и незамедлительно сожрать все, на что хватает глаз. Овладение искусством откладывания шло постепенно: сначала краткосрочное хранение, откладывание на будущее, репрезентация отложенного в форме записей и, позднее, в форме валюты и, наконец, хранение денег в банке или другом учреждении. Некоторые концепции были промежуточными, иначе не возник бы полный спектр наших практик и идей вокруг жертвования, работы и их репрезентации.
Наши предки разыгрывали драму, воплощали вымысел: они персонифицировали силу, которая управляет судьбой, как дух, с которым можно договариваться, торговаться, как будто это другое человеческое существо. И, что самое удивительное, это работало. Отчасти причина в том, что будущее во многом состоит из других человеческих существ, иногда именно из тех, кто наблюдал и оценивал малейшие детали вашего поведения в прошлом. Отсюда не так далеко до Бога, сидящего в вышине, отслеживающего каждое ваше движение и записывающего все в большую книгу для дальнейших рекомендаций. Это продуктивная символическая идея: будущее — осуждающий отец. Это хорошее начало. Но тут, в связи с открытием жертвы, в связи с открытием работы, возникают два дополнительных, архетипичных, фундаментальных вопроса. Оба связаны с предельным расширением работы, и заключается она в том, чтобы жертвовать сейчас и приобрести потом.
Первый вопрос. Чем нужно жертвовать? Маленькие жертвы могут быть достаточными для решения маленьких, отдельных проблем. Значит, более большие и комплексные жертвы, вероятно, смогут решить целый массив больших и сложных проблем, все за один раз. Это труднее, но, может быть, лучше.
Например, дисциплина в медицинском училище не даст юному студенту, королю тусовок, вести привычную распутную жизнь. Отказаться от такого образа жизни — это жертва. Но врач, которым он станет, сможет накормить свою семью. Это большие трудности, разведенные, словно в воде, в большом временном периоде.
Итак, жертвы нужны, чтобы улучшить будущее, и большие жертвы могут быть лучше маленьких.
А теперь второй вопрос, или, на самом деле, целый набор связанных друг с другом вопросов. Мы установили основной принцип: жертва улучшит будущее. Но принцип еще надо конкретизировать. Нужно понять всю его полноту и значение. Что в самых крайних, предельных случаях подразумевает идея о том, что жертва сделает будущее лучше? Где границы этого базового принципа? Для начала мы должны спросить: «Какая жертва наибольшая, самая эффективная и удовлетворительная?», а затем: «Насколько хорошим будет лучшее из возможных будущих, если мы принесем самую эффективную жертву?»
Как уже упоминалось, библейская история Каина и Авеля, сыновей Адама и Евы, следует сразу за историей об изгнании из Рая. На самом деле эти братья — первые обычные люди, ведь их родители были созданы самим Богом, а не появились на свет стандартным образом. Каин и Авель живут в истории, а не в раю. Они должны работать. Они должны приносить жертвы, чтобы удовлетворить Бога, и они это делают, на алтаре и с должным ритуалом. Но все усложняется. Жертвоприношения Авеля удовлетворяют Бога, а жертвоприношения Каина — нет. Авель многократно вознагражден, а Каин нет. Не совсем понятно почему, хотя текст активно намекает на то, что Каин просто приносил жертвы без души. Может, качество его даров было низким. Может, его дух был завистлив. А может, Бог был раздосадован по каким-то одному Ему ведомым причинам. Все это вполне реалистично, включая неопределенность объяснений. Не все жертвы одинаковы по качеству. Больше того, зачастую жертвы, которые кажутся более качественными, не вознаграждаются лучшим будущим, и непонятно почему. Почему Бог недоволен? Что должно измениться, чтобы Он был удовлетворен? Это трудные вопросы, и все их задают, постоянно, даже если сами того не замечают. Задавать такие вопросы — все равно что думать.
Осознание того, что удовольствие можно с пользой для себя предвосхитить, пришло к нам с большим трудом. Оно абсолютно противоположно нашим древним, фундаментальным животным инстинктам, которые требуют немедленного удовлетворения, особенно в условиях депривации, неизбежной и привычной. На этом сложности не заканчиваются: откладывание удовольствия полезно, только когда цивилизация достаточно себя стабилизирует, чтобы гарантировать отложенное вознаграждение в будущем. Если все, что вы сохраняете, будет разрушено или украдено, нет смысла сохранять. Вот почему волк пожирает 9 килограммов сырого мяса за один присест. Он не думает: «Боже, ненавижу кутить. Надо отложить немного на следующую неделю». Так как же два этих невероятных и вместе с тем необходимых достижения — откладывание и стабилизация общества в будущем — смогли себя проявить?
Дело в прогрессивном развитии: от животного к человеку. Оно, конечно, идет не безошибочно, но основным нашим целям служит. Прежде всего, у нас избыток еды. Его обеспечивают огромные туши мамонтов и других травоядных гигантов (мы съели много мамонтов. Возможно, даже всех). Когда убито большое животное, остается кое-что на потом. Сначала это обнаруживается случайно, но в конечном счете пользу этого «на потом» начинают признавать. В то же время развивается некоторое предварительное представление о жертвоприношении: «Если я немножко оставлю на потом, даже если мне хочется этого сейчас, я не буду голодным позже». Это предварительное представление развивается до следующего уровня: «Если я немножко оставлю на потом, и я сам, и те, о ком я забочусь, не будут голодными». А потом еще до следующего: «Возможно, я не могу съесть всего этого мамонта, но и хранить оставшееся долго тоже не могу. Может, стоит скормить часть другим людям. Может, они это запомнят и отдадут мне немного своего мамонта, когда у них он будет, а у меня нет. Тогда у меня будет немного мамонта сейчас и еще немного мамонта потом. Это хорошая сделка. И, может, те, с кем я поделюсь, станут мне больше доверять. Может, после этого мы всегда сможем сторговаться». Так «мамонт» становится «будущим мамонтом», а «будущий мамонт» — «личной репутацией». Так появился социальный контракт.
Делиться — не значит отдавать то, что вы цените, и ничего не получать взамен.
Это то, чего боится каждый ребенок. Но на самом деле делиться — значит инициировать процесс сделки. Ребенок, который не может делиться — не может торговаться, — не может обзавестись друзьями, потому что иметь друзей — это форма сделки. Бенджамин Франклин однажды предположил, что новосел может попросить соседа оказать ему услугу, процитировав старую максиму: «Тот, кто однажды сделал вам добро, будет скорее готов сделать его снова, чем тот, кому вы сами помогли»117. По мнению Франклина, просьба об услуге (конечно, если речь не идет о какой-нибудь крайности) — это самое действенное и быстрое приглашение к социальному взаимодействию. Когда новосел просит соседа об услуге, он предоставляет тому возможность показать себя как хорошего человека при первом же знакомстве. К тому же теперь и сосед может попросить новосела об ответной услуге, ведь за последним теперь должок, и это увеличивает взаимную близость и доверие. Таким образом обе стороны могут преодолеть естественную нерешительность и обоюдный страх перед незнакомцем.
ebooksa