— Здравствуйте, адмирал Вейнер, — едва мы покинули атмосферу Рейтана и дышать стало полегче, произнесла я.
— Угу, приветствую, Картнер, — невозмутимо отозвался он. — И как оно там, в сексуальном рабстве?
Ну, адмирал Вейнер, он такой… адмирал Вейнер. Ходили слухи, что всех принимаемых на работу капитанов он для начала спаивал до состояния невменяемости, после допрашивал, а потом вечно намекал на имеющийся вследствие такого допроса компромат… Но, в общем и целом, я понятия не имею, по какой причине личный состав преданно любил своего адмирала… лично мне уже очень хотелось бы избавиться от его общества.
— З-з-замечательно, — мрачно ответила я.
И все-таки пристегнулась.
— Да? — отозвался он с живейшим интересом. — А по вам вообще не скажешь, что у вас секс был в прошедшую пару лет.
Нет, я решительно не понимаю, за что его любят его подчиненные! Просто отказываюсь понимать!
Однако, не обращая на меня более ни малейшего внимания, адмирал вышел на связь с Гаэрой и подключившемуся Исинхаю сообщил:
— Картнер у меня. Поведение адекватное. Следов насилия нет. Но ты удивишься, благодарности за спасение тоже нет.
И он развернул экран ко мне, поместив меня же под не слишком добрый взгляд пусть даже и не моего прямого, но все же руководства. Исинхай был явно мной не доволен. Более чем недоволен и взирал на меня с явным неодобрением. А смотреть так, что начинаешь ощущать себя последней сволочью, нынешний глава разведуправления Гаэры умел.
— Полковник Барбара Тейн до хрипа и истерики уверяла меня в том, что код смерти ввела не ты, — наконец произнес он.
Я опустила взгляд.
Лед, на который мне предстояло ступить, был очень хрупким. Хрупким до невозможности, потому что, скажи я сейчас правду, никто не выслушает моих дальнейших слов. Скажи неправду — меня обвинят в измене Гаэре, и тогда… и тогда тоже ничего хорошего не произойдет.
Но самой главной проблемой было то, что единственным, что интересовало меня сейчас, было — а жив ли Саттард? Что с ним? Как сильно пострадал?
В ушах до сих пор звучали его тихие слова: «Проблема в том, что я влюбился в тебя», и, боюсь, та проблема была и у меня. Я влюбилась. Даже не знаю когда, но сейчас вдруг поняла, что переживаю за него гораздо больше, чем за себя, а это могло стать не просто большой проблемой… огромной. Если руководство засечет у меня наличие чувств к Арнару, меня просто никто не будет слушать.
Поэтому вместо ответа я задала вопрос:
— У вас есть снимки Рейтана трехсотлетней давности?
Вопрос был основан на том, что примерно триста лет назад у нас запустили технику отслеживания и фиксации уровня развития наиболее развитых планет. И я очень надеялась, что снимки Рейтана в базе тоже есть.
Но Исинхай повел себя крайне резко, сказав:
— Я требую ответа на поставленный вопрос.