Из горла Каллума вырывался низкий стон. В одной руке, как обычно, он держит стакан виски, а в другой сжимает – да так сильно, что побелели костяшки – фотографию темноволосой женщины с яркими, как сияющее солнце, глазами.
– Это и есть Мария? – Я показываю на рамку.
Каллум проглатывает ком в горле и кивает.
– Красивая, да?
Я тоже киваю.
Он откидывает голову и одним глотком опустошает стакан, а затем, едва опустив его, наполняет вновь.
– Мария была той, кто удерживал вместе всю нашу семью. Лет десять назад для «Атлантик Авиэйшн» настали трудные времена. Череда опрометчивых решений вкупе с экономическим кризисом поставили под угрозу наследство моих сыновей, и мне пришлось спасать положение и на время уехать от семьи. Я скучал по Марии. Знаешь, а она всегда хотела дочь.
Я могу лишь снова кивнуть. Нелегко следовать за логикой этого странного, непоследовательного повествования. Понятия не имею, к чему он клонит.
– Она бы полюбила тебя. Забрала бы у Стива и растила, как собственную дочь. Так сильно ей хотелось девочку.
Я сижу, замерев и боясь шелохнуться. Такие печальные истории ни к чему хорошему не приводят.
– Мои сыновья винят меня в ее смерти, – внезапно объявляет Каллум, ошарашив меня столь неожиданным признанием. – И у них есть право на это. Поэтому им все сходит с рук. О, я знаю обо всех их маленьких бунтах, но не могу заставить себя проявить жесткость. Я пытался сделать хоть что-то, но первым признаю, что у меня ничего не вышло. Не вышло сохранить свою семью. – Он проводит дрожащей рукой по волосам, каким-то образом умудряясь не уронить стакан, как будто эта хрустальная штука единственное, что привязывает его к реальности.
– Мне жаль. – Только такой ответ приходит мне в голову.
– Наверное, тебе интересно, зачем я рассказываю обо всем этом.
– Немного.
Он криво усмехается мне, и эта улыбка так напоминает Рида, что у меня сжимается сердце.
– Дина хочет познакомиться с тобой.
– Кто такая Дина?
– Вдова Стива.
Мой пульс ускоряется.
– Ого.