– Знаешь, как можно назвать то, что было утром? Пробник секса. Или вот: что общего у медведя-оборотня и «Феррари»? Разгон до сотки за три секунды. Или еще: чем отличается заячий хвост от прелюдии медведя? Хвост – длиннее!
– Длина и время – несопоставимые понятия, – возразил Брун.
– Как скажешь, – улыбнулась Эльза.
Старик вошел в гостиную, поставил на столик две чашки с коричневой бурдой, на поверхности которой плавала маслянистая пленка.
– Так вы, значит, хотели поговорить про вампиров, – прошамкал он. – Да… Бабка моя говорила, чтоб вампира отвадить, надо трижды перекреститься, а потом плюнуть ему в левый глаз. И сказать: тень-тень-потетень, уйди лихо за плетень.
Лицо Эльзы вытянулось, она изо всех сил поджала губы.
– Роман Адамович, – осторожно начал Брун. – Вы ведь были социологом, специализирующимся на вампирах…
– А если вырвать клык вампира и лунной ночью воткнуть его в жабу, то в том месте, где она помрет, будет клад.
Эльза уткнулась Бруну в плечо, затряслась в беззвучном смехе.
– Над какой темой вы работали? – не сдавался Брун. – Вы знаете что-нибудь о первом вампире, Бальтазаре?
– А? Базар? Базар прямо на площади, перед черной церковью, что сгорела.
Старик уставился на Бруна безмятежными глазами, словно припорошенными пылью, как старые коврики в прихожей.
– Спасибо, – вздохнул Брун. – Мы, пожалуй, пойдем.
На крыльце Эльза задержалась, зажмурилась от сверкающего на солнце снега, сморгнула набежавшие слезы. Брун вышел за ней следом, застегнул куртку, глянул на девушку и нахмурился. Он вытер влажную дорожку на ее щеке, и Эльза дернула головой, сердито на него посмотрела.
– У тебя глаза на солнце, как гречишный мед, – сказал он.
– А тебе лишь бы пожрать, – буркнула она.
– Вообще-то я пытался сделать тебе комплимент, но ты права, я проголодался. Интересно, в этой деревне есть какое-нибудь кафе?
Единственная улица деревеньки упиралась в пепелище – выжженное черное пятно посреди белого снега. На площади перед останками церкви яркими островками выделялись несколько торговых точек. Брун сунулся в одну и вскоре уже прижимал к груди бумажный пакет с логотипом фастфуда.
– А отчего церковь сгорела? – спросил он у продавщицы, набирая салфеток про запас.
– Так кто его знает, – ответила та, неодобрительно покосившись на желтую бирку в его ухе. Но словоохотливость взяла верх, и она продолжила: – Вспыхнула как спичка. Следов поджога не нашли, и сдается мне, то была высшая воля, – она многозначительно подняла глаза кверху. – Нашли кому поклоняться – вампирам! Сейчас голошеие новую церковь строят, у леса, да только пожертвований у них негусто. – Продавщица перевесилась через прилавок и заговорщицким шепотом добавила: – Говорят, в пожаре какая-то их святыня сгорела. Останки самого главного вампира.